– Другое будущее мне нравилось больше, – промолвила девушка.

Уэсли опустился на колени и закрыл глаза убитому, проведя пальцами по его векам. Потом снял кольцо с печатью с пальца прежнего смотрящего и надел на собственную руку.

Именно так уличные детишки превращались в уличных королей. Так фокусники становились смотрящими. Это был единственный способ выжить в мире – столь голодном, что слабых он пожирает целиком.

Не верь никому. Предавай всех.

Убей или будешь убит – всегда.

* * *

Перебрав всех фокусников в городе, Уэсли едва смог набрать пятьдесят человек, которым, вероятно – если заплатить достаточно, – можно доверять. Которые, возможно – если заплатить достаточно, – не замарают штаны, едва узнав о предстоящем деле. Люди, которых заинтересовало замечательное предложение смотрящего: свобода от жизненного долга, возможность начать с чистого листа и честная работа – и все это в обмен на одну крошечную услугу.

Сейчас они ждали юношу на станции возле старых железнодорожных путей. Туристы осматривали эти пути, словно диковинку. Была некоторая выгода в том, чтобы иметь в союзниках дуайенну: например, это давало возможность Уэсли и его фокусникам бесплатно и беспрепятственно отправиться из Усхании в страну Рениаль. Там можно было заполучить припасы и союзников.

Этот вид транспорта был не настолько роскошным, как плавучие поезда. Однако Уэсли привык играть теми картами, которые ему раздала судьба.

Юноша беспокойно пошевелился.

Приемная в обители Консортессы была чернильно-черной. Из огромных, во всю стену, зеркал на Уэсли смотрели его собственные пустые глаза. Сегодня настал один из тех немногих дней месяца, когда Консортесса находилась в Крейдже. Поскольку до наступления тень-луны оставалось лишь несколько недель, пора было действовать.

Сейчас или никогда.

– Что, если что-то пойдет не так? – прошептала Тавия. – Я не в настроении умирать сегодня. У меня не было времени подготовить речь, которую ты должен сказать на моих похоронах.

Карам бросила на нее скептический взгляд и сказала:

– Сейчас не время для шуток.

– Держи нос выше, – поддразнила ее Тавия. – Кому не нравится ограбление со взломом?

Взгляд Карам сделался сердитым.

– Это не ограбление. Мы ничего не собираемся забирать и тем более взламывать.

– Только головы, – кивнула Тавия. Саксони едва подавила смешок.

Уэсли вытянул руки и поправил запонки, потом мысленно выбранил себя за это. Но парень просто не мог больше выдерживать вид крошечной складки на манжете.

– Все пройдет как надо, – заверил он, стараясь, чтобы это не прозвучало словно молитва.

Кто-то откашлялся. Уэсли поднял взгляд на нависшего над ним секретаря.

– Консортесса примет вас сейчас, – сообщил Лейфссон.

Сделав вид, что расправляет пиджак, Уэсли сжал в кулаке талисман изменения и ощутил, как тот плавится и впитывается в его кожу.

Магия являлась языком, созданным из устремлений. Символы этого языка были начертаны желаниями и сформированы мечтами. Когда талисман растворился в коже Уэсли, ему не нужно было думать о том, чего он хочет. Юноша чувствовал, как это желание пробирается по лабиринту его разума, отыскивая местечко в самой середине.

Оно просто находилось там. Оно пряталось.

– Сюда, – сказал Лейфссон, закладывая обтянутую перчаткой руку за спину и указывая на зеркало. Поверхность его закружилась, подобно водовороту. – Приложите руку.

Талисман уже бежал по жилам Уэсли. Смотрящий старался дышать ровно, скрывая боль и не позволяя своим пальцам даже дрогнуть, когда кожа словно облезала с них. Вместо нее нарастало что-то другое.

Действие талисманов изменения длилось не более часа и завершалось дикой головной болью. Эти талисманы не просто давали человеку возможность выглядеть определенным образом – они в буквальном смысле меняли и перекраивали тело, сжигая то, что было, и создавая нечто иное.

Уэсли чувствовал, как пылает кожа под выжидательным взглядом Лейфссона. Парень ощущал, как оно переплавляется в новую форму. В голове точно били барабаны, пока все его существо приспосабливалось к новой, чуждой части. К коже, которая не была его кожей. К руке, которая не принадлежала юноше. Это был единственный способ помешать зеркалу прочитать истинные намерения Уэсли.

«Умный, умный мальчик».

Он поднес к зеркалу свою новую руку. Боль уже притупилась. Жжение сменилось зудом. Громовой стук в голове утих до едва различимого эха. Тело Уэсли приняло новую часть без малейшего труда – прямо-таки с распростертыми объятиями.

«Добро пожаловать в логово льва», – шептало оно.

Зеркальная дверь дрогнула под ладонью Уэсли. Отражение смотрящего исказилось, а потом выправилось. Стекло принялось считывать магию с его руки. Читать секреты, которые не были его секретами, и прятать куда-то в тайники для долгого хранения.

Когда Уэсли убрал руку, стекло растаяло.

Смотрящий постарался ничем не выдать облегчение, обернулся к остальным и коротко кивнул. Затем шагнул сквозь дверной проем – прямо в режуще-красную обстановку кабинета Консортессы.

– Уолкотт, – лениво и протяжно приветствовали его.

Консортесса возлежала на темно-красном диване. Высокомерное выражение лица женщины идеально соответствовало ее наряду. Она сделала глоток чего-то белого, точно молоко, и вздрогнула, словно напиток обжигал горло.

– Меня нечасто навещает самая ценная игрушка Главы, – произнесла она, вглядываясь в лицо Уэсли. Тот даже глазом не моргнул. – Чему я обязана подобным удовольствием?

Уэсли вынул из-за спины костяной пистолет. Он казался легким и идеально вписывался в изгибы ладони, когда Уэсли наводил его на цель.

– Это удовольствие принадлежит только мне, – произнес юноша и нажал на спуск.

Едва пуля ударила в магический переключатель, в этот же миг словно разверзлись Огневрата. Саксони показалось, что ее голова вот-вот лопнет от одного только звука сирен.

Железная стена рухнула с потолка, перекрывая проем за их спинами. Свет начал равномерно мигать, то погружая комнату во тьму, то снова высвечивая красные тона обстановки.

Потом вторая стена отсекла окно, неподалеку от которого стояла Тавия. И другое – за спинкой дивана, где восседала Консортесса. Та выронила бокал. Он со звоном упал на пол. Все выходы были перекрыты. Уэсли со спутницами оказались в ловушке.

Стена напротив Саксони затряслась. Полки, заставленные спиртным, начали содрогаться. В конце концов бутылки посыпались на пол. По ковру разлетелись осколки стекла.