– Черт…

«Пока ты молчишь обо мне, я властвую над тобой»

– Нет! – крикнула я в пустоту, не оглядываясь.

Я вырвалась на улицу, отчетливо слыша в голове:

«Ты принадлежишь мне, Яна»

***

– Что с ногой? – поинтересовался Иван.

Из-за боли я шла прихрамывая и сейчас, мельком глянув на распухшую лодыжку, поспешила сесть за столик, пока мое жалкое ковыляние не привлекло внимание других посетителей кофейни.

– Спешила на автобус, – отмахнулась я, изучая меню.

Когда я успокоилась, то позвонила другу и предложила пообедать, дабы меньше думать о Косте. Иван с радостью согласился.

Друг скрестил руки на мускулистой груди и сдул со лба темную прядь волос. Этому медвежонку трудно врать! Пока я придумывала правдоподобную ложь, Ваня сменил тему:

– Нашла новую работу? – спросил он. – Кстати, без тебя в компании бардак! Эдуард пожалел, что позволил тебе уйти – не справляется. Мария орет как ненормальная – видимо, поругалась с очередным любовником. А я… тухну от одиночества! Может, вернешься?

– Прости, но вряд ли, – мягко ответила я. Спустя время я поняла, что совсем не жалею о своем увольнении.

– У тебя новая работа?

– Ну… – Я поджала губы, повторяя пальцем узоры на деревянной поверхности стола; вранье – не мой конек. – Ничего особенного. Помогаю художнику… с бумагами. Выставки организовываю, прибыль считаю. – Я спрятала пылающее лицо за принесенным меню.

– А художник – не Константин ли Коэн?

Все. Больше никогда ничего Ивану не расскажу!

– С чего ты взял? – мой голос сел, превращая и без того высокую тональность в подобие писка.

Иван рассмеялся:

– Неужели этот парень решился-таки на свою выставку?

– Хм, – я пожала плечами и указала подошедшему официанту на одно из блюд, с улыбкой добавив: – И красное вино, пожалуйста.

– Что празднуем? – поинтересовался Иван.

– Неудачи, разумеется, – буркнула я и сцепила ладони в замок. – Мне нужна твоя помощь, Ваня. Насчет Константина.

На лице друга появилось удивление. Возможно, потому что я прошу помощи у него, а не у Ани или Саши. Но Иван был единственным, кто мог мне помочь: помимо спорта он обожал философию.

– Да? – Иван нахмурил широкие брови. – Слушаю.

– Это покажется бредом…

– Обожаю бред! – с энтузиазмом перебил друг. – Выкладывай.

Вечная веселость покинула его лицо, и я еще раз убедилась, что получу необходимую мне помощь от правильного человека.

– Ты знаешь философа Майкла Ньютона?

– Это тот, который выдвинул теорию о множестве частичек души?

Я кивнула.

– Душа – сгусток энергии, – монотонным голосом начал Иван, изо всех сил напрягая память. – Она может разделиться на две или более частей. После начать новую земную жизнь в разных телах. Два человека могут жить совершенно по-разному, интересоваться разными вещами, говорить на разных языках, но оба будут ощущать, что в их жизни не хватает чего-то важного. Кого-то. И одна половина души – как правило, более импульсивная, – найдет вторую.

– Костя, – едва слышно сказала я. – Костя нашел меня.

Иван не отреагировал. Он был увлечен теорией:

– Если эти частички души в итоге находят друг друга и соединяются, у людей возникает чувство спокойствия, уюта. Словно они вернулись домой. Ты ведь это имела в виду?

Я кивнула.

– Хм… – Иван покрутил в руках солонку. – Ты думаешь, теория о тебе и Константине Коэне?

– Было столько совпадений… – Я судорожно вздохнула. Казалось предательством рассказывать Ивану о судьбе Кости, но мне необходимо было разобраться: стоит ли бороться за… наши отношения? За нас. Поэтому я, убедив себя, что все сопровождается благой целью, объяснила: – Перед знакомством с Константином я прочитала статью Майка Ньютона, и сегодня я вдруг вспомнила о ней. Говорю же, покажется бредом, но… В нашей жизни произошли поразительно схожие события. После потери близких мы уехали: я – в Лондон, Костя – в Москву. Там попали в абьюзивные отношения, которые сломали нас. Мы сбежали и закрылись в себе. А потом… встретились на мосту. И все начало налаживаться, понимаешь? – Я смахнула слезы с уголков глаз. – По крайней мере, у меня. А Костя… Он… хочет уехать. Отталкивает меня, потому что, я думаю, он боится своих чувств. И особенно боится той крепкой связи между нами. Считает, это похитит его свободу, – я нервно стиснула ножку принесенного официантом бокала, – но отталкивая меня, он глубже запирает себя в клетку. А клетка никогда не сделает его счастливым. Я-то знаю.

Иван молчал пару минут, а потом осторожно спросил:

– Почему ты решила, что между вами именно феномен Ньютона, а не родственные души или что-то подобное? Твое желание спасти Константина и подарить свою любовь – похвально, но… Может, ему это не нужно.

Я ждала такого вопроса и, глотнув вина, сказала:

– Сейчас покажу.

После этих слов я взяла салфетку и свой бокал: капнула на салфетку вино – алое пятно расползлось по белому материалу, – потом я взяла другую салфетку, а также ложку с блюдца Ивана. Друг уставился на свою чашку с кофе. Но мне было все равно, как странно я выгляжу. Я капнула кофейные пятна в разные стороны второй салфетки.

– Допустим, пятно от вина – это судьба. Фатум.

– Допустим, – согласился Иван.

Салфетку с одним большим пятном я порвала пополам.

– Эта салфетка – душа, которая разделилась, в данном случае, на две части и вселилась в два тела: как раз то, о чем говорил Ньютон. Такие люди пережили одинаковые события и встреча друг с другом – исцеление для них. По крайней мере, так думаю я. А это, – я указала на вторую салфетку с множеством кофейных пятен, – родственные души. Их тоже может быть много. И те и те люди задаются вопросом: «Почему мы совершенно разные, но понимаем друг друга?» Особенность теории Ньютона, или, как ты выразился, феномена, в том, что у одной души, разбросанной по разным телам, одна судьба. Не мировоззрение или увлечения. А что-то… интимное. Сокровенное. Я поняла это, когда он рассказал мне о брате… – осознав, что болтаю лишнее, я замолчала и отпила из своего бокала.

– Интересно, интересно, – протянул Иван, изучая салфетки. – Я могу с тобой согласиться. И ты выглядишь… живее, чем раньше.

Я кивнула.

Да, Константин вернул меня к жизни, но что будет, если он – вторая половинка моей души – уедет? Как минимум, я вновь спрячусь в раковину, как максимум – сойду с ума. Меня убивала мысль, что Костя может не разделять мои чувства, а все, что я придумала – бред влюбленной девчонки.

– Яна, – после долгой паузы начал Ваня, подводя итог, – если все действительно так, как ты сказала, ни в коем случае не отпускай Константина. Не позволяй ему снова «потеряться» в вымышленной свободе. Вы все равно придете друг к другу. Только время потеряете.