Налёты немецкой авиации были частыми, воздушные бои были и над аэродромами. В 1942 году у нас ещё не было достаточно самолётов, равных немецким, и по качеству и по количеству. Последние превосходили и наши и американские. В марте 1942 года немецкая авиация начала массированные налёты на Мурманский и Полярный аэродромы. Летом 1942 года я прибыл 20 истребительный авиационный полк, в котором было 50 самолётов «Як-5», которые не уступали немецким истребителям «ME-109», «МЕ-110» и «FW-190" (Многоцелевой самолет "Фоккевульф-190", его конструкция представляла собой последнее слово в самолетостроении). Стало легче, немецких налётов стало меньше.

Второй справа Иван Никонов. 7 марта 1944 г. Мурманская область. "До тебя мне дойти нелегко, А до смерти – четыре шага"…

В декабре 1942 года было приказано мне, технику авиационного звена, с механиками сержантами КОВАЛЕНКО Анатолием и ТИХОМИРОВЫМ Николаем под открытым небом, при 25–30-градусном морозе из трёх неисправных (разбитых) самолётов собрать один. За двое суток мы собрали самолёт, лётчик облетал его, и самолёт был передан в учебный полк, где летал до возможности летать. Полк начал принимать самолёты «Аэрокобра Р-39». Надо было переучиваться и летать на них, так как они были совершеннее по вооружению наших истребителей «И-15», и «И-16». За обеспечение семидесяти боевых вылетов я награждён медалью «За боевые заслуги».

Лётчики, техники, младшие специалисты располагались в скале: в её подножье было выдолблено место, внутри стены и пол были обшиты деревянными досками, приспособлены двухъярусные кровати, дверь, нары. Сопкам шестидесяти-семидесятиметровой высоты бомбы были нестрашны. Но в конце апреля 1942 года началось таяние снега. Ночью унты, валенки поплыли к двери.

– Полундра! Спасай паспорта! Тонем! – слышались со всех сторон крики.

Внизу метрах в трёх-четырёх от входа протекал ручей. Пришлось перебраться выше, где было сухо, но защиты от бомб не было.

23 февраля 1943 года нам зачитали приказ наркома ВМФ, что вводятся офицерские звания и погоны. Мне вручили погоны старшего лейтенанта – три звёздочки, две полосы на рукаве. А был я воентехником I ранга, мне положено две нашивки на рукаве кителя. И состав наш назывался командно-начальствующим, а не офицерским. Я стал техником авиационного звена, в котором четыре самолёта, у каждого самолёта – техник. Самолёты летали на штурмовку передовых линий немцев, на охоту за небольшими судами, баржами, топили их реактивными снарядами.

30 декабря 1944 года полк перебазировался на аэродром Луостари – в 8 километрах от норвежской границы, в 166 километрах от Мурманска и в 25 километрах от Лиинахамари. Аэродром, размером в 900 метров шириной и 1000 метров длины, был из деревянных шпал. Там был хороший аэродром немцев. За короткое светлое время самолёты пролетали 101 километр по прямой линии с многочисленным обслуживающим персоналом.

31 декабря 1944 года из Мурманска вышел транспорт «Тбилиси», на котором были технический и штатный личный состав: офицеры, матросы, механики, мотористы и полковое имущество, продовольствие и всё необходимое полку.

В двадцать четыре часа на траверсе полуостров Рыбачий вышел пароход «Тбилиси», водоизмещением в 3,5 тонны. Его сопровождали сторожевые корабли водоизмещением 1200–1500 тонн. Немецкая подводная лодка торпедировала его. Ночью волны составляли 5 баллов. Сторожевые корабли охотились за подводными лодками, забрасывали их глубинными бомбами.

Корабль «Тбилиси» подошёл на дне волны, а тральщик – на гребне волны, высота которых около 5 метров. Опасно. Люди раздевались, бросали одежду и прыгали на сторожевые корабли, кто смог прыгнуть, – их ловили матросы сторожевика, кто прыгал мимо, тех спасти невозможно было. Спаслись сержант РОДИН, механик по вооружению, и сержант МОРДКОВИЧ, механик по спецоборудованию. Погиб мой однокурсник по училищу, в котором наши кровати рядом стояли, ГАЛЬЧЕНКО Андрей.

У судна оторвало нос, он утонул с сейфом, в котором находились полковые документы. Моё личное дело тоже кануло в водную пучину. Некоторые офицеры, кто храбрее, спустились в трюмы – там были всяческие напитки. Они проснулись в Мурманске, вернее в Росте – где находился судоремонтный завод. Пароход, у которого утонул нос, был кессонного типа. Буксиром его прибуксировали, а с ним оставшихся в живых людей, и всё, что сохранилось.

За Печенежскую операцию звание Героя Советского Союза было присвоено двадцати восьми лётчикам, штурманам, стрелкам-радистам. Многие получили ордена и медали, среди них был и я: награждён Орденом Красной Звезды.

Немецкие самолёты больше не показывались над Мурманском. Но подводные лодки даже после капитуляции торпедировали, хотя и редко.

7 ноября 1944 года наркомовские 100 грамм нам не дали! Лётчикам-подводникам, кто тралил мины, получили, а мы нет. Это ж, мы считали, несправедливость!

8 марте 1945 года наша 3 эскадрилья перелетела на отдых на остров Ягодник, что в 25 километрах южнее г. Архангельска. Летали мало: только для того, чтобы лётчики тренировались, проводили воздушные бои.

В Берлин наши войска вошли 2 мая 1945 года. Произошла одна из крупнейших битв в Великой Отечественной войне! Она началась 16 апреля 1945 года. Берлинский гарнизон капитулировал 2 мая. 8 мая 1945 года наши лётчики, пролетая над г. Архангельском, заметили, что над Английской миссией появились разноцветные флаги, было оживление, что свидетельствовало о каком-то торжестве.

9 мая 1945 года в 4 часа утра нас разбудила беспорядочная стрельба из многих видов оружия: пистолетов, автоматов. Слышалась пулемётная стрельба из самолётов. Даже 2 реактивных снаряда с «ИЛ-2» были выпущены через р. Северная Двина в сторону леса! Снарядлетел до 8 километров, но населённых пунктов в лесу не было, к счастью. Такая радость охватила всех! Раз в жизни такое выпадает: нам разрешили сходить в театр в г. Архангельске. Там в Госбанке работала моя жена Лариса Александровна, 1921 года рождения. Конечно, мы безумно обрадовались встрече. Отвели нас и на ликёроводочный завод, где вырабатывался технический спирт для самолётов. Но даже за Победу я категорически отказался его пить. Хотя часть его попадала на прилавки, назывался он сухой древесный, но и питьевой.

В августе 1945 года мне предоставили отпуск на 45 суток. Мы с женой отправились в Топки – на мою Родину. Вернулся я в сентябре в Ваенгу один, семья осталась в Архангельске. В феврале 1952 года мне присвоили звание майора и направили на годичные курсы в г. Ленинград в Военно-политическое училище им. А. А. Жданова. Проучился я там с 1 сентября 1952 года по 30 сентября 1953 года. После окончания курсов я был направлен по желанию на Северный флот в должности заместителя командира по политчасти 718 отдельного зенитно-прожекторного батальона ПВО Северного флота. Уволился в запас в апреле 1958