Через две-три минуты он встал и направился в мужской туалет. Коридор, дверь, большое белое помещение; с одной стороны — длинный ряд писсуаров и мужских спин, с другой — длинный ряд белых дверей. Какой-то тип в белом халате чистил умывальные раковины, напевая что-то себе под нос. Шумела вода.

Быстро! Закрыть дверь, защелкнуть задвижку, содержимое пакета — на пол! Куда пристроить зеркальце, чтобы оно держалось? Устоит ли оно на сливном бачке, если подпереть его кошельком? Он присел на корточки перед унитазом, побрызгал черной краской на волосы, прикрыв шею и лицо носовым платком, растер ее и нанес еще один слой. Теперь вымыть руки, намазать лицо кремом, приклеить бороду, надеть галстук… «Как трусливый злодей из комедии плаща и шпаги, — подумал Георг. — А в темных очках — как жулик-адвокат в немом кино». Зато он и сам с трудом себя узнавал. Надев шляпу и плащ, он заметил свои кроссовки из светло- и темно-серой кожи. Он распылил на них остатки черной краски.

Выйдя из туалета, Георг не заметил никакой слежки. По пути в зал он старался изменить походку: семенил и немного раскачивался при ходьбе. «Сейчас! Сейчас!» — думал он.

Рыжий стоял, озираясь по сторонам, под плакатом, на котором Снупи[31]рекламировал «Метрополитен лайф».[32]Георг купил в газетном киоске «Нью-Йорк таймс», раскрыл ее и принялся листать. Когда Рыжий пошел дальше, Георг сложил газету и отправился вслед за ним в главный зал. Рыжий поднялся по лестнице наверх и стал шарить глазами в толпе, время от времени поглядывая на расписание. Позиция у него была не самая удачная: начинался час пик, толпы людей устремились вниз по лестнице.

Наконец Рыжий не выдержал. Спустившись вниз, он протиснулся через холл в боковой неф, еще раз осмотрелся и слился с толпой, валившей по другому проходу, там, где был женский туалет, в направлении метро. Георг тоже плыл в потоке людей по пандусу, потом по лестнице, через турникет и на перрон. Рыжий стоял впереди, чуть поодаль. Георг пробился к нему и, когда пришел поезд, вошел с ним в один вагон. «Dowtown Lexington Avenue Express».[33]Значит, ни в русское, ни в польское консульство он не ехал.

На Юнион-сквер они вышли. Вверх по лестнице, через маленький парк с чахлой травой и давно не крашенными, загаженными скамейками, к Бродвею, в этой части города узкому и замызганному. Рыжий шагал довольно быстро. На втором перекрестке он вошел в какой-то дом.

Георг остановился. Дом был старый, грязный, из бурого камня, с колоннами между окон и зарешеченными витринами на первом этаже. Георг насчитал девять с половиной этажей. Половина десятого представляла собой архитектурное украшение с романскими арками и капителями. Над узкой входной дверью он прочел: «Макинтайр-билдинг-874». Здание, доминировавшее над всем кварталом, судя по всему, видало и лучшие времена и даже умудрилось сохранить некие жалкие остатки былой красы и стати.

Дверь оказалась запертой. Не было и никаких окошек, и Георгу было не заглянуть внутрь, в подъезд или фойе, где, возможно, висела какая-нибудь табличка с именами жильцов или названиями фирм. Рядом со второй кнопкой звонка он прочел: «Андерсон», рядом с пятой, на новой медной табличке, витиеватым шрифтом было выгравировано: «Таунсенд энтерпрайзес», рядом с остальными кнопками надписи выцвели до полной нечитабельности или вообще отсутствовали.

Что делать дальше? Было уже четверть шестого; что на проезжей части, что на тротуаре негде было яблоку упасть. Георг перешел на другую сторону улицы и остановился перед витриной спортивного магазина, откуда мог хорошо видеть вход в Макинтайр-билдинг. Без четверти шесть Рыжий вышел из дома с папкой под мышкой в сопровождении молодого мужчины в джинсах и голубой рубашке. Минут через десять из подъезда выпорхнула целая группа молодых женщин, по-видимому секретарши, а около семи повалили один за другим господа в темных костюмах. Стемнело, и на шестом и седьмом этажах загорелся свет.

Георг устал. Он весь вспотел под перлоновым плащом, подбородок под бородой чесался, спина разламывалась. Вместе с усталостью пришло и разочарование. Каждый раз, когда открывалась дверь, он надеялся увидеть Франсуазу. Или хотя бы Булнакова. Или… Ах, он и сам не знал, что или кого он надеялся увидеть!

Как известно, терпение горько, а плод его сладок. Но никому и в голову не придет ставить знак равенства между терпением и успехом. Родители и учителя с детства внушают нам, что Господь Бог устроил так, что пресловутой рыбке из пруда должен предшествовать пресловутый труд, а не наоборот. Но зато если мы не жалеем сил и времени для достижения цели, то с полным правом можем рассчитывать и на успех. Чему нас никто не учит, так это умению ждать… Все это пронеслось в голове у Георга и наполнило его горьким сознанием бессмысленности всего предприятия. Если бы он хотя бы был уверен в достижимости своей цели! Но он до сих пор не имел ни малейшего представления о том, приблизился ли он к ней хотя бы на миллиметр, или Франсуаза была так же далека от него, как и в начале его поисков.

На следующий день в семь утра Георг уже был у Макинтайр-билдинга. На этот раз он отказался от спрея для волос, тонального крема, плаща и шляпы, ограничившись усами и темными очками. Он мог бы наблюдать за входом из-за столика у окна в «Макдоналдсе» на противоположной стороне улицы. Или с таким же успехом мог бы сидеть в ресторане на углу, где подавали завтрак, гамбургеры и жареных цыплят. Но поскольку он хотел иметь в поле зрения кнопки звонков, чтобы, может быть, разглядеть, на какую из них нажмет Рыжий, ему пришлось занять позицию в подъезде напротив. Все входившие подозрительно косились на него. В конце концов явился управляющий домом и пожелал знать, что он здесь делает. Георг ответил, что в здании напротив работает его подруга, она вот-вот должна вернуться из командировки прямо на работу и он поджидает ее здесь. А у кого она работает? В том-то и дело, что он этого не знает, иначе бы не стоял тут, а просто оставил бы ей записку или попросил передать, что заходил. Он знает только, что она работает в этом здании, потому что несколько раз встречал ее с работы. Сегодня она еще не приходила.

— А почему вы не пойдете и не спросите, где она работает?

Аргумент был настолько убедительным, что Георгу не осталось ничего другого, как выйти и пересечь улицу. Управляющий неотрывно смотрел ему вслед. Георг нажал первую снизу кнопку. Он не знал, что скажет или спросит, если ему ответят. Просто взять и уйти или только сделать вид, что он позвонил, ему не пришло в голову. Он нажал следующую кнопку. Управляющий продолжал следить за ним. В этот момент на улице показался Рыжий. Он шел торопливой походкой, размахивая руками. Георг повернулся и пошел прочь. Огромным усилием воли он заставил себя идти спокойно. Ему хотелось броситься бежать. Сердце его билось у самого горла. Метров через двадцать он обернулся, но не увидел ни управляющего, ни Рыжего.