за которыми почти следил с момента похищения, но убедился, что момент безнадёжно упущен.

— Кто бы вас ни послал, — сказал, на этот раз глядя в сторону лобового стекла и пытаясь хотя бы примерно угадать местоположение транспорта, — всё происходит неправильно, сисадда? В последний раз предлагаю, парни, давайте начнём зано…

— В последний раз предлагаю — замолчи, терюнаши.

На этот раз в писклявом голосе вооружённого чу-ха не было и намёка на добросердечие. Он сунул левую лапу в карман широких штанов и вынул блестящий чёрный шарик с выдвижными шипами:

— Смотри, пунчи, это кляп из уютного дома. Хочешь, чтобы я воспользовался?

Вместо ответа я замолчал и вежливо улыбнулся. Почти сразу ощутив, что с «низким писком» сейчас едва ли что-то выйдет, даже если начать сию секунду готовить свой спасительный дар…

Фаэтон начал подниматься, но не в воздух, а по наклонной поверхности; висевшего на поручне Молчаливого качнуло, едва не опрокинув на меня. Чу-ха сдавленно ругнулся, быстро восстановил равновесие, а шанс для молниеносного удара кастетом в мохнатое ухо тут же испарился…

Мысли путались от усталости, и их связности не помогал даже кипящий в крови адреналин. С одной стороны, пустынный зверёк в моей голове советовал драться и бежать. С другой — молил не делать глупостей и выжидать. В конце концов, возжелай неизвестная троица грохнуть Ланса Скичиру, известного на всю округу Сына Бонжура, сделала бы это ещё у лапшичной, не так ли?

Теперь фургон двигался по спирали, это ощущение было сложно с чем-либо перепутать. Значит, водитель добрался до въезда в многоэтажную стоянку? Или, быть может, до эстакады крупного здания… скажем, «Слюдяного небесного моста»?

Я выбросил из головы опасно-упаднические мысли — для района Уроборос в салон по пути проникало слишком мало шума и знакомого света от уличной иллюминации.

Подъём прекратился, под колёсами захрустело.

Передвижная тюрьма прокатила ещё с десяток метров и остановилась. Писклявый остался сидеть напротив, не опуская башера, его напарник распахнул сдвижную дверь и жестом поманил наружу.

Сунув руку в карман пальто и плотно вбив пальцы в ячейки кастета, я послушно выбрался, чуть не поскользнувшись на острых бетонных обломках. Огляделся, не спеша отходить от фургона, но в спину ткнули стволом.

Мы действительно находились на плоской крыше парковочного стакана, пустого и очень старого, почти разрушенного временем и вандалами. Справа у прорехи ограждения виднелись остатки разобранной силовой линии для летательных аппаратов, за спиной темнел зев эстакады для подъёма колёсных.

Слой мусора, осколки, куски бетона, поваленные фонарные столбы и несколько сгоревших фаэтонных остовов завершали оптимистичную картину. По меркам Бонжура здесь было очень темно.

За пределами стоянки из мрака проступали глухие задники жилых комплеблоков и нависали безликие коробки складов. Я не узнал места, но на первый взгляд разговорчивая троица притащила меня на окраину Ишель-Фава, и если это так, то слева на западе сейчас мерцала огоньками уличных костров геджеконду Благолепие.

В пасмурном сознании мелькнула неуместная ирония — кому, скажите на милость, вообще пришло в голову давать столь изысканные названия вонючим перенаселённым кварталам откровенной бедноты?..

Хлопнув дверью, к нашей скромной компании присоединился водитель, меня рассматривая хмуро и определённо без симпатии.

Я постарался встать так, чтобы позади не оказалось ни одного чу-ха, но Писклявый с башером толково сместился на фланг. Расставив ноги и второй рукой нащупывая выкидной нож, я с вызовом уставился на активную «болтушку» Молчаливого:

— Ну, вроде приехали? Что нужно?

Ответил, к моему удивлению, сам Молчаливый.

— Один вопрос, — произнёс он. Приподнял свободную лапу, будто призывал выждать, и продолжил после короткой паузы. — В твоих интересах быть честным. Ответишь — пойдёшь своей дор о гой.

— *уй с вами, спрашивайте!

Я хотел небрежно и дерзко сплюнуть под ноги, но во рту предательски пересохло, и я только измазал щетину на подбородке.

— Что именно, Ланс, тебе известно про один важный фазокубитный юнму? — будто повторяя заученное, протараторил Молчаливый, больше поглядывая на гаппи, чем на меня.

У меня ёкнуло сердце.

Невольно отпустив рукоятку ножа и утирая слюну рукавом пальто, я внимательно оглядел похитителей, не заметив ни капли злобной напряжённости. Не считая наведённого на меня башера, конечно, но это в Юдайна-Сити едва ли может считаться проявлением агрессии.

Молчаливый терпеливо ждал ответа. А я суматошно вспоминал, что во всём огромном гнезде это хитрое словосочетание произносил только при одном единственном чу-ха… Взглянул на Писклявого, на водителя, ещё раз прикинул расстояние до эстакады.

— Парни, — на этот раз мой голос прозвучал сипло, словно я не пил со вчерашнего утра, — при всей завязавшейся дружбе и взаимопонимании, но я не могу ответить на этот вопрос.

Выходит, нелепое представление с похищением и приятельской беседой на крыше старого парковочного комплекса затеяли «Жёлтые котелки»? Тогда почему схватившие меня казоку-йодда не носят традиционных головных уборов? Не хотят подставиться и всерьёз схватиться с «Детьми заполночи»? Так ведь я всё равно расскажу Нискиричу. Если пожелаю, разумеется. И если останусь цел, что тоже немаловажно.

Или всё же Песчаный Карп таким образом решился проверить меня на вшивость?

Писклявый протяжно вздохнул.

— Ланс, нам очень нужен этот ответ, — после секундной паузы произнёс Молчаливый, и теперь я окончательно убедился, что он озвучивает услышанные в заушнике реплики. — Пожалуйста, будь честен и ничего не утаивай. Не заставляй парней прибегать к неприятным способам извлечения информации…

Словно в доказательство его слов водитель фургона вынул узкий длинный нож, прислонился к борту фаэтона и принялся чистить когти. Писклявый сделал шажок, рассматривая меня оценивающе, будто решая, куда пустить первую фанга.

Я машинально подался назад. Спросил, примеряясь к рывку, но всё же не торопясь бросаться в атаку:

— Вы же понимаете, что с этого момента безобидный допрос может перерасти в настоящую вражду кланов?

Да, признаюсь, фатальная вера в здравомыслие неприятеля довела до погребальной печи не одну славную крысу Юдайна-Сити. Но что я мог поделать с собой в этом размазанном состоянии?

Водила отлепился от фаэтона. Двинулся ко мне, покачивая клинком. Писклявый пожал широкими плечами: дескать, не обессудь. А Молчаливый вдруг опустил голову, будто рассмотрел что-то интересное среди бетонного крошева.

— Господин?.. — Он повысил голос и даже постучал кончиком когтя по заушнику. — Меня слышно? — Мордоворот полистал настройки гаппи, определённо забарахлившего. — Вэй-вэй, слышно⁈ Байши, да он отключился!

Последняя фраза со всей очевидностью была адресована напарникам, тут же застывшим на местах. Я шкурой ощутил опасную неуверенность, охватившую всех троих.

Затем Писклявый вздрогнул, подёргал носом и пригладил левое ухо.

— Но задачу же не отменил? — всё тем же смешным голосом озвучил он совершенно не смешную мысль, и снова уставился мне в глаза. — Давай-ка, терюнаши, ты