— Хорошо, — пожала я плечами. — Может, ко мне заедем? Чая попьем, заодно ты, Горчаков, мне все гадости расскажешь.

— Вот, конечно, только чаем кишки полоскать, — забурчал Кораблев, открывая машину. — Обеда у вас, естественно, нету?

— Леня, побойся Бога. Я только что прилетела после недельного отсутствия, откуда обед?

— У хорошей хозяйки обед всегда есть, — возразил Кораблев, но как-то вяло, лишь бы что-то сказать.

— Между прочим, Машка, пока мы тебя ждали, они два раза ели в буфете, — наябедничала Зоя. — Съели четыре антрекота и две котлеты по-киевски. И по пирожному…

Но тем не менее, когда мы доехали до моего дома, мужики нечеловеческими усилиями впихнули в себя сковородку жареной картошки и яичницу из десяти яиц, при этом Кораблев ворчал, что яйца несвежие, недельной давности, а у него гастрит. После чего начали рассказывать.

Дело по нападению на ювелирный магазин Лешка принял к своему производству. В первые дни ничего не вырисовывалось, и больше всего смахивало на дилетантский разбой. Оставшиеся после отправки в Англию гильзы эксперты проверили по пулегильзотеке, проверка ничего не дала. Поставили украденные из магазина украшения в картотеку похищенных вещей, разослали ориентировки.

Агентура молчала. И на третий день Горчакову, сидевшему в кабинете и лениво разбиравшему всякие вещички, извлеченные из карманов одежды убитого Асатуряна и из «бардачка» его машины, пришла в голову неординарная, прямо скажем, мысль.

Он вытащил из кучи вещей таксофонную карту, подивился, зачем она человеку, в распоряжении которого было четыре мобильных телефона, но все же послал опера в телефонную компанию с запросом, звонил ли куда-нибудь покойный в последнюю неделю перед смертью. И на следующий день опер привез ему справку о звонках господина Асатуряна с помощью таксофонной карты.

Первый звонок имел место за два дня до прошедшей субботы, длился три минуты, потом было еще шесть звонков по тому же номеру, достаточно длительных, а начиная с воскресенья господин Асатурян пять раз набирал тот же номер, но, судя по всему, разговора не происходило, а на карте эти разговоры отложились, поскольку там стоял определитель номера, а когда он включается, срабатывает соединение. Лешка подумал, что разговора все-таки не происходило, потому что продолжительность всех этих звонков была практически одинакова и невелика. Я бы тоже, как и Лешка, решила, что пять звонков в одно и то же место за довольно короткий отрезок времени могут, скорее всего, означать, что Асатурян не разговаривал ни с кем, а просто настойчиво пытался дозвониться. Данных о том, что он страдал старческим маразмом или болезнью Альцгеймера, у нас не было; ну и с чего бы ему тогда по пять раз названивать по одному номеру? Естественно, опера нашего убойного отдела тут же установили адрес, куда звонил Осетрина, и рванули туда. А там…

— А там, Машка, съемная хата. И хозяин, который сообщил, что неделю назад в его квартире сняли комнату двое молодых мужиков, баб не водили, водку не пьянствовали, уходили на весь день, возвращались поздно, трезвые, говорили мало. Сам он в квартире постоянно не жил, эти подробности ему соседи докладывали. Хозяина я допросил, соседей тоже, комнату осмотрел сам. И нашел там газетку, на которой, по всей вероятности, что-то записывали. Вернее, не так: писали на бумаге, подложив газетку. И отдал я эту газетку — просто от безысходности — криминалистам нашим.

Лешка сделал драматическую паузу.

— И что же там записывали? — потеребила я его за плечо.

— Номер машины одной.

— Установили? Горчаков помолчал.

— А чего там устанавливать? — промычал он, отводя глаза. — Я его сам хорошо помнил.

Ты же справочку в материал положила, какие машины за семьей Масловских.

— Неужели серебристая «ауди»? Лешка кивнул.

— Леш, а куда делись двое, которые комнату снимали?

— В воскресенье вечером соседи слышали шум в той квартире, но боялись нос высовывать. А с воскресного вечера никто больше тех мужиков не видел. В комнате мебели не особо много, но она вся перевернута. На полу я нашел два мазочка бурых, изъял на всякий случай. Кровь. За батареей — помада и «чек» героина.

— Понятно. А выводы?

— Машка, ну как будто ты сама не знаешь. Эти двое похитили жену Масловского.

— Подожди, но жену Масловского похищали трое.

— Ну да, двое из машины ее выводили, а третий потом отвлек гаишника, чтобы «ауди» увести с набережной. Соседи их видели втроем на белой «шестерке», довольно ободранной. Кстати, «шестерка» стояла в двух кварталах от этой хаты, брошенная.

— В угоне?

— В угоне, — подтвердил Лешка.

— Двое, значит, иногородние, а третий — местный, раз с ними вместе не жил?

— Или хату снимал в другом месте, — вмешался Кораблев.

— А Осетрина, получается, при делах, — продолжал Лешка. — С учетом его криминальной специализации. Да, еще знаешь, что интересно? Меня шеф на месте происшествия заставил обработать на пальцы салон машины Асатуряна. Я еще покривился — что это даст? А знаешь, что это дало?

— Догадываюсь, Леша. На рулевом колесе нет пальцев Асатуряна.

— Блин, Машка, все еще круче. В комнате, которую снимали загадочные мужики, я тоже все на пальцы обработал. И еще микрочастицы кое-где поснимал.

Так вот, на рулевом колесе в осетриновской машине — пальцы из тех, что я в комнате собрал. И на водительском сиденье две шерстинки совпали.

— Ты уверен? — я заволновалась. — Леша, но тогда…

— Подожди, Машка, это еще не все. А из-под водительского сиденья я забрал тряпочку грязную. Так, на всякий случай. Знаешь, что на ней эксперты нашли?

— Ничего, кроме оружейной смазки, в голову не приходит, — пробормотала я. И попала в точку. — Леша, напрашивается такое объяснение: Осетрина замышляет похищение жены Масловского, привозит исполнителей, те осуществляют похищение…

— Не воображайте, Мария Сергеевна, что вы одна тут умная, — прервал меня Кораблев, как толвко дожевал конфеты, найденные им в серванте. — Я тоже могу рассказать, что было дальше. У Масловского, знаете, какая служба безопасности? Куда там нашему РУБОПу… Когда ему выставили требование денег, его бойцы нашли как-то исполнителей, вытащили их с бабой вместе…

— Мы уже проверили, Масловский и жена его в понедельник улетели в Испанию, — вставил Лешка.

— Попрошу меня не перебивать, — поморщился Кораблев и продолжил:

— И помочили исполнителей. А трупы закопали где-то.

— Да? — я прищурилась. — Всех троих помочили?

Кораблев кивнул и развернул фантик на очередной конфетке.

— Ленечка, а как же пальцы на руле асатуряновской машины? Они там могли остаться при единственном условии — этот человек сидел за рулем, когда машина приехала в ювелирный магазин. Но это, стесняюсь сказать, случилось через два дня после похищения.