кадеты полицейской академии, собравшиеся в переулке за рядом домов на Ньюингтон-авеню, уже не чувствуют зловещей ауры. Ползая по всем закоулкам и переворачивая мусор, они не видят здесь ничего особенного.

Класс из тридцати двух стажеров в униформе цвета хаки, присланный из отдела подготовки и обучения кадров, начинает второй день расследования убийства Латонии Уоллес с того, что медленно продвигается по переулку и задворкам квартала от Ньюингтон до Уайтлок, от Парк до Кэллоу. Они продвигаются дюйм за дюймом, наступая только на проверенные места, с величайшим вниманием подбирая каждую соринку и с той же осторожностью возвращая ее на место.

– Не торопитесь. Проверяйте каждый дюйм своего двора, – говорит Дэйв Браун классу. – Если что-то найдете – что угодно, – не трогайте. Просто позовите детектива.

– И не бойтесь задавать вопросы, – добавляет Рич Гарви. – Глупых вопросов не бывает. По крайней мере, мы сейчас так притворимся.

Ранее, глядя, как кадеты сходят с автобуса и проводят перекличку перед инструктором, Гарви поделился мрачными предчувствиями. Выпустить стадо зеленых новобранцев пастись на месте преступления – напрашиваться на то, что детективы и военные зовут «пиздец». В мыслях Гарви плясали образы самодовольных кадетов, затаптывающих кровавые следы и пинающих крохотные улики в сток. С другой стороны, рассуждал он, тридцать два заинтересованных человека могут покрыть большую площадь, а делу Латонии Уоллес нужна вся поддержка, какая только бывает.

Выпущенные в переулок, стажеры проявляют искренний интерес – что никого не удивляет. Большинство берутся за дело яро, копаются в кучах хлама и листвы с жаром и рвением новообращенных фанатиков. Та еще картина – Гарви даже задумывается, что за первобытная сила природы способна вдохновить тридцать ветеранов из патруля так же ползать на четвереньках по переулку Резервуар-Хилла.

Детективы разбили новобранцев на пары и каждой назначили задний двор за кварталом 700 по Ньюингтон-авеню, а также дворы на Парк-авеню и Кэллоу-авеню – восточной и западной границе квартала, где был найден ребенок. За северной границей – Уайтлок-стрит – нет ни дворов, ни открытых участков: там вдоль переулка идет задняя стена склада из красного кирпича. Поиски занимают больше часа, и стажеры приносят три ножа для стейка, один нож для масла и один нож для разделки – причем на всех больше ржавчины, чем может нарасти на орудии убийства за ночь. Еще собран урожай разнообразных шприцев – распространенного среди местного населения предмета, не представляющего для детективов особого интереса, – а также расчесок, срезанных кос, предметов одежды и одной детской туфельки – не имеющих ровным счетом никакого отношения к преступлению. Один предприимчивый новобранец добывает на заднем дворе дома 704 по Ньюингтон прозрачный целлофановый пакетик, наполовину заполненный тускло-желтой жидкостью.

– Сэр, – спрашивает он, поднимая пакетик, – это важно?

– Судя по всему, это пакет с мочой, – говорит Гарви. – Можешь выкинуть, когда пожелаешь.

При поисках не обнаружена маленькая детская золотая сережка в форме звезды. Не найден кровавый след – улика, которая может указать место убийства или хотя бы направление, откуда тело принесли на двор дома 718. Асфальт, где вчера утром нашли маленькую девочку, испещрен маленькими лиловыми сгустками свернувшейся крови, но ни детективы, ни кадеты больше нигде не находят ни капли. Тяжесть нанесенных увечий и то, что девочку принесли в переулок всего лишь в дождевике, почти гарантирует брызги крови, но дождь, накрывавший город с конца среды до утра четверга, начисто смыл любые следы.

Пока кадеты рыщут, Рич Гарви еще раз проходится по двору за домом 718. Сам двор – три метра с половиной на пятнадцать – по большей части залит асфальтом и один из немногих в квартале огорожен сеткой-рабицей. Вместо того, чтобы бросить тело в общем переулке или на открытых дворах поблизости, убийца необъяснимо тратил время на то, чтобы открыть калитку и пронести тело через весь двор. Девочку нашли всего в метре от двери на кухню, у основания металлической пожарной лестницы, спускающейся с крыши на задворок.

Бессмыслица какая-то. Убийца мог бросить девочку где угодно – так зачем рисковать и вносить ее в огороженный двор жилого дома? Или он хотел, чтобы ее обнаружили быстро? Или хотел перевести подозрения на престарелую чету из 718-го? Или в итоге испытал извращенное чувство раскаяния: какой-то человеческий порыв велел ему оставить тело за забором, подальше от дворняг и крыс, кишащих в Резервуар-Хилле?

Гарви смотрит на другой конец двора, где за забором начинается общий переулок, и замечает на земле за мятым мусорным баком что-то серебристое. Он подходит и видит пятнадцатисантиметровый отрезок металлической трубы, который аккуратно поднимает за один конец на свет. Внутри – как будто бы густая масса спекшейся крови и темная прядь волос. Труба выглядит частью чего-то большего, и Гарви задумывается, могла ли такая штука разорвать влагалище. Он аккуратно передает находку криминалисту, тот убирает ее в пакет.

Это замечает телеоператор – один из нескольких, кружащих этим утром у Ньюингтон-авеню, – и подходит к детективу.

– Что это было?

– Что – «что»?

– Вы подобрали какую-то железяку.

– Слушай, – говорит Гарви, задушевно положив руку ему на плечо. – Будь другом и вырежи это из материала. Это может быть уликой, но если вы это покажете по ящику, то нам жопа. Ладно?

Оператор кивает.

– Спасибо. Серьезно.

– Без проблем.

Присутствие этим утром на Ньюингтон-авеню операторов – по одному от филиалов трех основных телесетей – на самом деле было другой причиной привлечь к поискам кадетов. Лейтенант Рича Гарви, Гэри Д’Аддарио, неплохо понял приоритеты начальства в первые часы расследования, когда капитан вышел из кабинета администрации и предложил детективам поддерживать в Резервуар-Хилле заметное присутствие. Можно, сказал он, даже сделать что-нибудь на камеру. Д’Аддарио не смог сдержать раздражения. С обнаружения девочки еще и пары часов не прошло, а верхушка уже просит его людей поплясать для СМИ.

Ответил он с нехарактерным отсутствием дипломатического такта:

– Пусть лучше они занимаются расследованием.

– Ну конечно, – сказал капитан со смесью гнева и стыда. – Я же не о том.

Этот разговор, состоявшийся в главном офисе отдела убийств, слышали несколько детективов Д’Аддарио и передали все остальным. Уже скоро многие в обеих сменах считали, что Д’Аддарио, будучи на взводе из-за отлучения от дела Монро-стрит, зря бросил перчатку. Пускай за звонком в отдел подготовки последовал звонок и редакторам на ТВ: все-таки привлечь к поискам кадетов – не самая худшая идея начальства. И главное, капитан – это капитан, а Д’Аддарио – все-таки лейтенант, и если дело кончится скандалом, то крайними наверняка станут руководители званием пониже. И теперь Д’Аддарио, непосредственного начальника всех участвующих в следствии детективов, могут распять