— Нет. Инны точно не было. Я не пропустила ни одной пары. Если бы она приходила, я бы ее увидела, — ответила Аня, а потом встревоженно добавила: — У меня какое-то нехорошее предчувствие. По-моему, Инне грозит опасность.

— Очень может быть, — не стала я успокаивать свою юную собеседницу, — вот поэтому я и не могу медлить. Мне срочно нужно переговорить с тем парнем, что знает Антона.

— В таком случае лучше спуститься к выходу. Мне кажется, у него сегодня это последняя пара. Надежнее будет ждать его на крыльце.

Долго томиться в ожидании нам не пришлось. Как только началась перемена, вся улица перед университетом моментально заполнилась будущими экономистами, а вместе с ними гамом, смехом и всеми остальными звуками, характерными для молодежи.

Анна глазами указала мне на молодых людей, стоящих недалеко от крыльца, и сказала:

— Вон он. В джинсах и серой футболке.

— Спасибо, Анечка.

— Так я пошла?

— Конечно, иди. Еще раз спасибо, — поблагодарила я ее и вдруг поняла, что забыла, как зовут зубовского однокашника.

— Аня! — окрикнула я убегающую студентку.

Девушка с недовольным видом вернулась ко мне.

— Ну что еще? — спросила она с раздражением.

Я не стала читать ей мораль на тему о том, как следует разговаривать со старшими. Некогда было.

— Зовут-то его как? — спросила я вместо нравоучения.

— Андрей. Андрей Овчинников, — и, не попрощавшись, Анечка развернулась и побежала в корпус.

«Фу, какая невоспитанность», — мысленно возмутилась я и тут же переключила свое внимание на интересующего меня парня. Он курил в компании еще двух студентов и домой, видимо, не очень торопился. Я спустилась с крыльца, села за руль своей «девятки» и подъехала поближе к этой троице.

— Андрей! — позвала я.

У всех троих лица вытянулись от удивления.

— Я? — даже не пытаясь скрыть своего изумления, уточнил друг Антона.

— Ты, ты, — подтвердила я и скомандовала: — Садись в машину.

Парень заколебался.

— Боишься, что ли? — поддела я его на крючок, зная, что такие вопросы безотказно срабатывают в беседах с мальчишками.

— Еще чего! — огрызнулся Андрей совсем по-детски.

Ему, впрочем, как и любому представителю сильного пола независимо от возраста, не хотелось выглядеть в глазах окружающих трусом. Он решительно обошел машину и уселся рядом со мной на переднее сиденье. Я завела машину и тронулась с места. Андрей, как бы ища поддержки, оглянулся на друзей. Я из любопытства тоже посмотрела на них в зеркало заднего вида. С еще больше вытянутыми лицами они выглядели совершенно растерянными.

— Где живешь? — спросила я у своего сбитого с толку попутчика.

— На Лермонтова, дом двенадцать, — послушно ответил он.

— Хорошо. Сейчас я тебя отвезу домой, а ты мне по дороге расскажешь все, что знаешь, про своего друга Антона Зубова.

— Про Антоху? Да че про него рассказывать?

— Я же сказала — все. Ты, например, не знаешь, где он сейчас может быть?

— Не знаю. Он уже несколько дней как потерялся.

— Ладно. Допустим. Тогда расскажи мне что-нибудь про его подружку.

— Про Инну, что ли?

— А что, были другие?

— Да была одна женщина лет тридцати. Я ее не видел. Но Антоха говорил, что она даст фору любой молодой телке, — и он с интересом посмотрел на меня, видимо подозревая, что я могу оказаться той женщиной.

— Это не я, — расставила я точки над «и».

— А вам он зачем нужен? — поинтересовался любознательный студент.

— Много будешь знать, скоро состаришься, — процитировала я известную поговорку. — Что дальше было с той женщиной?

— Ничего не было, — Андрей отмахнулся, обиженный моим недоверием.

— А все-таки?

— До постели дело у них не дошло, — сообщил мне друг Зубова. Это, конечно же, было для него самым главным. С его точки зрения, раз не было секса, значит, ничего и не было. — Не помню, то ли она его бросила, то ли еще что-то, но он стал встречаться с Инкой. Про то, как он с Беспаловой кувыркается, рассказывать?

— Нет-нет, спасибо, — поспешно остановила я его. Про это слушать у меня не было ни малейшего желания, тем более что я практически все видела собственными глазами.

— Расскажи лучше, где Антон берет героин, — резко перевела я разговор на интересующую меня тему.

Андрей насупленно замолчал. Ну вот, не хватало только, чтобы он заартачился. Капризы мальчишки не входили в мои планы. Я демонстративно достала из стоявшей между сиденьями сумочки пистолет и положила его себе на колени.

— Я тебя слушаю, — поторопила я попутчика.

Теперь он молчал с видом героя-партизана, которого пытают безжалостные фашисты. Как ему не хочется выдавать товарища! Или, может, у него самого рыльце в пушку?

— А ну, быстро говори! Или я пойду к твоим родителям и все им расскажу, — блефанула я и попала в точку.

— Вы из милиции? — дрожащим от волнения голосом спросил Андрей.

— Нет. Расслабься. Я знаю, что Антон брал героин у барыги, который живет в его доме.

Попутчик кивнул в знак согласия.

— Как ты думаешь, где еще он может достать порошок?

— Достать-то можно, только Антоха не будет этого делать. Он ужасно боится, что подсунут чернуху. У него на этом пунктик, поэтому берет всегда у одного и того же.

— А если ломка?

— Ну так есть же барыга. Иди покупай, и ломки не будет.

— А если барыгу возьмут?

— Вот когда возьмут, тогда и будет волноваться. А сейчас причин для паники нет.

Довольная результатом нашей беседы, я высадила Андрея у его дома, строго-настрого приказав завязать с наркотиками. Обещала приехать и проверить. Жаль парня, пропадет ведь.

* * *

После встречи с Андреем я вернулась домой. Меня никто не встречал. А в квартире — ни одного живого звука. Тишину нарушало только тиканье часов. По спине пробежал холодок: «Неужели ушел?» Я кинулась в гостиную.

Беспалов сидел на диване, задумчиво уставившись в одну точку.

— Тебе плохо? — вывела я его своим вопросом из транса.

— Нет. Просто задумался.

— О чем, если не секрет?

— А я теперь думаю только об одном. В чем я виноват? Что сделал неправильно? Чем я ее обидел? Ведь невозможно желать человеку смерти просто так. Должна быть причина.

— Ты опять про Инну?

— Про кого же еще?

— Вот что я тебе скажу. Если виновницей всего происходящего действительно является твоя жена, если это она три раза пыталась убрать тебя, если она — убийца Паши и того торгаша, то ты ее никогда не поймешь. Потому что тогда она просто-напросто ненормальная. А здоровым людям, как известно, никогда не понять логику умалишенных.