Кинсолвинг тихонько подобрался поближе, собираясь схватить гуманоида. Он сделал хватательное движение, в ответ гуманоид поднял ногу и повернул ее часть ниже колена на девяносто градусов, стараясь обвить ноги человека. Как ллор, этот гуманоид обладал повышенной подвижностью благодаря способности колен сгибаться в обе стороны. Кинсолвинг освободился от его захвата и подумал, что нужно быть осторожнее. Он не знал точно, но ему казалось, что у этого инопланетянина вместо колен свободно вращающиеся суставы. Гуманоид развернулся, нож блеснул, отыскивая, в какое место кинсолвинговской спины вонзиться. Только ускоренные рефлексы сассонсенита спасли человека. Могучая жабья нога вытянулась и нанесла удар.

Брызнула кровь, она на миг ослепила Кинсолвинга. Он поспешно протер глаза, испугавшись, что это его кровь. Оказалось, не его. К тому времени, как он прозрел, Кинсолвинг увидел на земле два неподвижных тела. Человек наклонился, чтобы осмотреть жабоподобное существо.

Нож гуманоида поразил горловую артерию, принеся смерть почти мгновенно. Но одна вооруженная когтями нога вонзилась гуманоиду в живот. Кинсолвинг решил, что почечная артерия перерезана. Он подавил рвоту, которую вызвал вид такого количества крови. Дрожащая рука подняла упавшее оружие.

Две жизни погибли за этот нож.

– Высокие звезды да пребудут с вами, – тихо произнес он – Черт побери, да пребудут!

Зажав грубый нож в ладони, Кинсолвинг поднялся и уставился на два трупа. Сородичи сассонсенита должны знать о его смерти. Телепатический контакт нарушен, поэтому они знают. Кинсолвинг огляделся в поисках участка с мягкой землей, чтобы вырыть две могилы, но почва вокруг была каменистая. Рык приближающихся животных убедил его, что невозможно сделать то, что он считал подобающим. Животные этого мира свирепы. Один-единственный человек всего лишь с ножом в руках не имел никаких шансов против голодной стаи.

Кинсолвинг оставил трупы стае бродячих поедателей падали и побежал, как будто его жизнь зависела от скорости, да так оно и было. Стая диких животных редко находила достаточно пищи, они бы постарались загнать живую добычу до смерти.

Кинсолвинг бежал в ночи, пока его не одолело изнеможение. Он отыскал дерево с грубой корой и взобрался на его нижние ветви, где можно было откинуться назад и расслабиться. Сассонсенит часто упрекал его в привязанности к деревьям. Жабообразное существо утверждало, что такая привязанность происходит по причине родовой памяти, что только низшие животные происходят от древесных. Поистине высшие, такие, как он сам, развились из первоначальной слизи.

Что же лучше: быть падшим ангелом или дьяволом, поднявшимся из навоза? – размышлял Кинсолвинг.

Есть ли какая-то разница, если оба кончают жизнь в одном и том же месте, подчиняясь одним и тем же условиям? Ответа у Кинсолвинга не было. Под отдаленный звук шумно пирующей хищной стаи он, наконец, погрузился в легкий тревожный сон.

В течение следующего месяца Бартон держался подальше от других ссыльных, прибираясь в горный район. Сассонсенит не был ему другом, но был существом, с которым можно поговорить, который помогал ему удержаться от того, чтобы спятить от одиночества и разочарования. Постепенно Кинсолвинг привык к своей изоляции. Он пришел к тому, что она ему даже нравится. Остальные обитатели этого мира были неисправимые преступники, заключенные в этом мире и забытые, чтобы не могли совершать новые преступления в своих обществах. Кинсолвинг давно оставил надежду найти других, подобных ему, несправедливо обвиненных и приговоренных. Если не доверять никому другому – это грозит одиночеством, но тут есть свои преимущества.

Скудная пища, которую он добывал из почвы, поддерживала в Бартоне жизнь на таком уровне, что он чувствовал себя сносно. Для двоих это была бы голодая смерть. И не нравилось ему всегда спать, закрыв только один глаз, чтобы избежать неприятностей со стороны товарища по странствиям.

Кинсолвинг остановился и наклонил голову набок, прислушиваясь. Ему приходилось избегать охотящихся голодных стай. Не хватало ни силы, ни скорости, чтобы с ними сражаться. С отдельными мелкими хищниками он мог бы разделаться при помощи ножа, который стоил жизни его жабообразному товарищу.

– Мясо, – произнес он вслух, при этой мысли рот его наполнился слюной. – Хищники такие отвратительные на вкус, но это лучше, чем ничего.

Кинсолвинг редко находил что-то, кроме корнеплодов, которые следовало побыстрее поджарить и проглотить. Но мясо? И что означает звук, который он сейчас услышал?

Бартон опустился на колени и почти скрылся в высокой траве. Не спеша он осмотрел все триста шестьдесят градусов пространства и нахмурился. Звук сделался громче, а он все не мог определить, что это. Когда же звук превратился в пронзительный вой, Кинсолвинг зажал уши ладонями в тщетной попытке загородиться.

Спустя несколько секунд Кинсолвинг решил, что этот звук убьет его, и тут увидел, как свинцовые тучи раздвинулись, и в отверстие проник звездный корабль, стоящий на пламенном хвосте аварийных ракет. Кто бы ни был внутри, ему предстоял невероятный труд посадить на планету космическое судно. Кинсолвинг знал, что аварийные ракеты предназначались для более простой посадки, и ни для чего более. Предстоит отремонтировать основные двигатели, иначе этот корабль застрянет здесь навечно.

Затем растаяло забытье, окутавшее Кинсолвинга, и его поразила простая мысль: вот оно, спасение, совсем близко! Еще до того, как ракеты оторвались, и высокий воющий звук прекратился, Кинсолвинг был уже на ногах и мчался к кораблю. Он узнал эти очертания даже на расстоянии километра. Он бежал к самому современному и мощному построенному на Земле скоростному катеру, предназначенному для личного употребления. И ему не было никакого дела до того, зачем он приземлился на планете-тюрьме. Имело значение только то, что он садился, и экипаж, вероятно, состоял из людей. Он может договориться, чтобы его увезли из этого мира! А если переговоры не заладятся, – сильные пальцы Кинсолвинга слегка похлопали по ножу, висящему у него на поясе. Этот нож виновен в смерти двух разумных существ. Еще одна не будет иметь значения.

Если только она будет означать его свободу!

Кинсолвинг добрался до выжженной территории вокруг места посадки и замедлил бег, пробираясь через сожженные травяные купы. Его внимание привлек ровный шум наверху, у люка. Кто-то стоял там и махал ему.

– Привет! – отозвался Кинсолвинг. – Вы можете спустить трап, чтобы я поднялся на корабль?

– Здесь есть аборигены! – последовал крик восторга. – А я и без понятия, где авария случилась! О, как это удивительно!

– Трап, – умолял Кинсолвинг. – Или у вас есть маленький лифт?

– Вы кажетесь почти человеком. У меня и понятия не было, что бывают инопланетяне, так похожие на меня. – Смешок. – Ах, нет, вы не в точности похожи на меня. Вы мужчина.

Кинсолвинг отошел на несколько шагов назад и уставился наверх, на люк, скосив глаза на отражение солнечных лучей от хорошо отполированного серебристого корпуса.