Я уже собрался было заглянуть к господам бандитам на огонёк, но успел дойти только до угла здания. Меня остановил гул мотора. В этом нарастающем тарахтении, внезапно нарушившем ночную тишину, было что-то тревожное, что-то недоброе. Я замер и прислушался. Вскоре понял, что к лагерю на большой скорости несётся мотоцикл, и подумал, вторя Винни-Пуху: «Это жу-жу неспроста. Тут торопиться не стоит, тут надо поглядеть, что это за ночное party такое у чёрта на рогах. Чего доброго нарвёмся».

Как в воду глядел.

По центральной аллее к зданию лихо подкати два странноватого вида молодых паренька. Они были весьма экстравагантно одеты, точнее разодеты: «бермуды», гавайские рубахи и беспечные сланцы на босу ногу. Тот, который рулил, слушал музыку — провод от наушников уходил в задний карман его широких шорт. Судя по тому, что, выпрыгнув из седла, парень стал вытанцовывать нечто вроде румбы, музыка была заводной.

Его пассажир вёл себя сдержанней, ему было не до танцев. И действительно, какие могут быть танцы, когда ты при делах? А он был при делах. К правой руке его был пристёгнут наручниками пузатый кожаный саквояж, похожий на те, с какими ходили когда-то акушеры.

Не проронив ни слова, парни подошли к чужому «лексусу» и дружно отлили на бампер. Дружно и шумно. После чего решительно направились к крыльцу.

«Сейчас случится смертоубийство», — почему-то подумал я и вернулся на свой наблюдательный пункт.

Сначала всё шло чики-пики.

Гости вручили хозяевам саквояж, хозяева отдарились чемоданом. Здоровяк вытащил из саквояжа пакет с белым порошком, вскрыл упаковку ножом и попробовал. Видимо, порошок оказался достойного качества, во всяком случае, здоровяк одобрительно кивнул. Дескать, ништяк. Между тем один из гостей вытащил пачку денег из чемодана, с лихостью заправского кассира пролистнул банкноты и тоже остался доволен.

Засиживаться в гостях мотоциклисты не стали. Обменявшись с парнями крепкими рукопожатиями, а девушке по очереди поцеловав руку, откланялись и сразу вышли. Я уже начал думать, что голая, не поддержанная Силой, интуиция меня на это раз подвела.

Но нет.

Ровно через пять секунд мотоциклисты вернулись и прямо с порога начали расстреливать собравшихся вокруг стола партнёров по сделке. Оба стреляли с двух рук и уладили всё достаточно быстро. Выхватить пушку успел только здоровяк, но и его тут же завалили. Это последнее, что я увидел — одна пуля попала в стекло, на меня посыпались осколки, пришлось пригнуться.

И хотя я больше ничего не видел, зато прекрасно всё слышал. Один убийца сказал другому: «Торч подбери», а через секунду тот этому: «Валим». После чего хлопнула дверь.

Мои пули нагнали их, когда они подъезжали к воротам. Хватило трёх выстрелов. Сначала выбил из седла пассажира, потом прострелил шлем водителя, третьим выстрелом взорвал бензобак повалившегося набок мотоцикла. Двухколёсная железяка тут же занялась огнём.

— Зачем ты это сделал, зверь? — глухим и каким-то не своим голосом спросила подбежавшая Альбина.

— Дебета без кредита не бывает, — ответил я, посмотрев в глаза ведьмы. Там, в зрачках, яростно бились языки пламени.

— Всё баланс сводишь?

— Пытаюсь.

— Эти смерти Силы тебе не прибавят.

— Без разницы.

Альбина хотела мне что-то на это сказать, но я перебил:

— Их смерть — мистификация. Умирать там уже нечему.

— Сердца у тебя нет, — всё же ввернула ведьма.

Она была не права, сердце у меня есть, просто никогда не ношу его с собой. Если имеется в виду, конечно, настоящее драконье сердце, а не тот бесхитростный насос в моей груди, который бесперебойно качает чёрную кровь. Но спорить я с Альбиной не стал, сунул пистолет в кобуру и рванул к административному зданию.

Сначала осмотрел девушку. Никаких признаков жизни она уже не подавала. Пощупал для очистки совести артерию — глухо. Её партнёры по карточной игре также были мертвы: одному пуля попала между глаз, второму — в сердце. Дышал только здоровяк. И то через раз. Я разорвал на нём окровавленную рубашку, и убедился, что ловить тут нечего. Не жилец. Без вариантов. Три пули вошли в грудь и две в живот. Кровь хлестала из всех дыр и вместе с этой горячей алой жидкостью из парня быстро уходила жизнь. Именно — жизнь. Она самая. Какая-никакая, а всё-таки. Несуразная, шалопутная, исковерканная, но в которой, тем не менее, было место фильмам Такеши Китано, а значит, и надежде когда-нибудь выбраться на тот волшебный луг, где много света и одуванчиков.

Над левым соском умирающего парня чернела татуировка в виде дракона. Меня это почему-то не удивило, воспринял как должное. Нарисованный дракон походил на дракона с обложки альбома «Dragons Flight» гонконгской группы «Gene». Был таким же худым и изящный. Только не красным, а чёрным.

Тем временем, зрачки у парня стали закатываться, и он начал уходить. Я отвёл глаза, чтобы не мешать (свидание со смертью дело интимное), и мой взгляд упал на прострелянный экран DVD-проигрывателя. До меня дошло, что здоровяк так и не успел досмотреть фильм о Слепом Ичи. Я решил рассказать, чем там всё завершилось. Счёл необходимым.

— Слышишь, брат, — сказал я, положив ладонь на залитого кровью дракона. — Не переживай. Всё закончилось как надо: Слепой Ичи спас всех тех, кого не убил.

Парень перестал хрипеть, облегчённо вздохнул и умер.

Я с грустью подумал: «Ещё один».

И закрыл ему веки.

В этот миг в комнату вошла Альбина и, с интересом оглядев место побоища, присвистнула:

— Славно погуляли! — А потом объяснила, из-за чего, по её мнению, вышло всё это ужасное гасилово: — Кокс был только в первом слое.

— А что баксы? — спросил я, подумав, что она наверняка покопалась и в другой укладке.

Я угадал.

— Такая же ерунда, — ответила ведьма. — Ребята друг друга стоили.

— Не тебе решать, кто сколько стоит.

— А кому? Тебе?

Я ничего не ответил. Пустое. Но ведьма и не ждала от меня ответа. Она уже прохаживалась по комнате, старательно обходя лужи. К чему-то принюхалась, к чему-то прислушалась, что-то пощупала, а потом сообщила со знанием дела:

— Можем уйти, пока кровь не свернулась.

И сразу взялась за работу: быстро сдвинула стол в сторону, сорвала с окна занавеску, свернула её в куль и, промокая в крови, которой было вдоволь, начертила посреди комнаты огромную звезду. Заключая звезду в обязательный круг (как водится у ведьм, рисуя его против часовой стрелки) прикрикнула:

— Чего столбом стоишь, дракон? Собери амулеты!

— Какие амулеты? — поначалу не сообразил я, но ведьма так посмотрела, что до меня сразу дошло: — А-а, ты про кресты.

Только двое оказались православными. У девушки на цепочке висела иудейская звезда, а на здоровяке вообще ничего не было. Видать, были по жизни стихийным даосом.