— С помощью монет? — удивлённо переспросила ведма.

— Ага, с помощью монет. Есть у кого-нибудь из ваших такое обыкновение?

Какое-то время она честно пыталась вспомнить, но только нечего ей на ум не пришло, в чём она вскоре и призналась:

— Что-то не слышала я, Егорушка мой дорогой, про этакое непотребство.

— А в принципе возможно?

— Почему бы и нет.

«Действительно, почему бы и нет, — подумал я. — Было бы желание».

— Что-нибудь ещё? — услужливо поинтересовалась ведьма. Кажется, ей и вправду захотелось мне помочь. Или продемонстрировать свою осведомлённость.

Дабы не обижать её, я попросил:

— А не напомните, Иридочка Витальевна, в каких ритуалах монеты применяются.

— Монеты-то? Да в разных. Пятаки, к примеру, на глаза покойникам кладут. Знаешь, наверное?

— В курсе.

— Опять же денежку оставляют на том месте, куда хотят вернуться. Есть такой обычай. Тянет денежка хозяина назад. А если ту монету кто чужой подберёт, то…

— Знаю, — перебил я ведьму. — Горе-злосчастье на него перекинется.

— А что гадалки с выпрошенной монетки подноготную клиента считывают, тоже, наверное, знаешь?

— Да, Иридочка Витальевна, про это знаю.

— Ну что ещё? — Ведьма задумалась. Помолчав, сказала: — Неразменный Рубль, пожалуй, можно вспомнить. Только это всё же немного другое. Неразменный Рубль — сам себе ритуал.

— Это точно, — согласился я. — В руках не держал, но знаю, как разжиться. Если ничего не путаю, нужно в рождественскую ночь взять чёрную кошку и пойти на перекрёсток четырёх дорог, из которых одна ведёт на кладбище…

— Так-так, — подхватила ведьма. — В полночь на тот перекрёсток придёт чёрный покупатель и станет торговать чёрную кошку, а расплатится Неразменным Рублём.

— Надо как-нибудь попробовать, — сказал я, чтоб что-то сказать, и стал заканчивать бесполезный разговор: — Ну что ж, Иридочка Витальевна, спасибо вам. Извините, что побеспокоил.

Сконфуженная ведьма стала извиняться:

— Это ты прости меня, Егорушка мой милый, что толком помочь не могу.

Я её успокоил:

— Ничего страшного, Иридочка Витальевна. — И тут вспомнил про трофей, про Альбинино кольцо. — А можно ещё один вопросик?

— Ну, конечно же, Егорушка, дракончик мой славный.

— Тут мне от Альбины кольцо перепало. Такое, знаете, из червлёного золота с топазом. На топазе гравировка в виде двух прижатых друг к другу фиговин, похожих на клюшки для гольфа. Знакомо вам, Иридочка Витальевна, это кольцо?

— Да, Егорушка, известно мне это колечко, — после небольшой паузы сказала Ирида.

— А не подскажете, что да как?

Ведьма замялась, опасаясь сболтнуть лишнего.

— Скажи, Егорушка, а как оно к тебе попало? — вкрадчивым голосом спросила она после паузы. — Альбинка тебе его что — подарила, что ли?

— Да не то чтобы подарила…

— Утащил, небось, проказник?

— Да не то чтобы утащил… — Я сообразил, что так просто она цеховую тайну не выдаст, и решил зайти с другого конца. — Ай, ладно, Иридочка Витальевна, забудьте вы про это кольцо. Альбинино кольцо, у неё и спрошу. Потом как-нибудь. Кстати, а она вас нынче вспоминала.

— Правда? — удивилась ведьма. — А как она там сама? Сто лет её не видела. Процветает?

— Не жалуется. От клиентов отбоя нет.

Ведьма от злости скрипнула зубами.

— А меня к чему вспоминала?

— Да так, ни к чему. Под горячую руку попали, вот и вспомнила. Буянила она чего-то сегодня не по теме, разошлась не на шутку. — Я невольно потрогал рубцы на щеке (раны уже зажили и покрылись коркой — что значит драконья кровь!) — Меня костила по всякому, потом по всем знакомым с матушкой прошлась, ну и вас, Иридочка Витальевна, не забыла — окрестила шарлатанкой.

— Шарлатанкой?! — ахнула ведьма.

— Ну да, шаралатанкой, — подтвердил я. И чтобы закрепить результат, добавил: — А помимо того — дурой. — Прислушался к тишине в трубке и произвёл «контрольный выстрел»: — Причём, набитой.

Из ведьмы тут же попёрло нутро:

— Вот сука старая! То-то меня изжога мучит. Ай, какая же сука! Змея подколодная! Вошь рейтузная! Чувырла обозная! Попадётся как-нибудь под горячую руку, выщиплю-то я ей все волосики и там, и там.

Отбранившись, ведьма не стала откладывать месть в долгий ящик, сходу начала пакостить товарке.

— Значит так, Егор Батькович, — сказала она жёстким, деловитым тоном, — колечко это не простое.

— Понимаю. Оберег?

— Бери выше. Талисман свойств. Причём, очень старый талисман. Это колечко способно хозяина своего и всё его носильное имущество сделать невидимым. На время, правда, но всё же. Хорошее колечко. А слово его: «Тонушо».

Я принялся ковать железо, пока горячо:

— А как его своим сделать?

— Окури апельсиновой коркой, — объяснила ведьма. — Затем шепни ему что-нибудь доброе. А когда надобность возникнет, положи его в рот и скажи его слово. Враз станешь невидимым.

— На сколько?

— Весу живого в тебе сколько?

— Семьдесят пять плюс-минус три.

— Значит, на двадцать-тридцать секунд.

— Это всё?

— Всё.

— Спасибо за консультацию.

— Да не за что, Егорушка, дорогой ты мой дракончик, — пропела ведьма, вновь натянув на себя маску доброй молочницы. — Будут вопросы, не стесняйся, звони. А время будет, так заезжай. Мёдом напою и на вынос дам. Намедни сестра гостила, восемь литров привезла. Алтайского. Гречишного.

— Всенепременно заскочу, Иридочка Витальевна, — соврал я и отключил телефон. После чего нашарил бутылку «Аршана» и ополоснул рот — от слащавости язык к нёбу прилип.

Тем временем я уже вырулил на Ленина и проезжал мимо Дворца спорта. Притормозив на «красный» у перехода, посмотрел рассеянным взглядом сначала на радугу в струях фонтана, потом на продавщиц цветов и в какую-то секунду неожиданно подумал: «Интересно, Ленин — это единственный эгрегор, в честь которого называют проспекты и улицы? — И следом чуть обиженно: — А вот в честь дракона никогда не назовут. Драконов же — ха-ха — нет».

Потом, правда, вспомнил, что знаю одну улицу, названную в честь дракона. В Тайбэе, столице Тайваня, есть улица Большого Дракона, на которой расположен знаменитый храм Конфуция. Наверняка, где-то ещё есть нечто подобное, но это всё же не совсем то. Мифический дракон — это мифический дракон. А было бы моя воля, назвал бы одну из улиц в честь какого-нибудь реального дракона. Например, в честь безвременно ушедшего от нас достопочтенного Акхта-Зуянца-Гожда.