— А ты? Ты, значит, не извращенка? — мужчина подскочил ко мне, и, неожиданно ткнув под коленки, завалил на пол. — Ты несколько последних лет работала проституткой! Сколько мужчин у тебя было? Ведь я разговаривал с Риком — ты получала удовольствие от своей работы. Он рассказывал о тебе как об одной из самых талантливых своих девочек, девочек, не страдающих предрассудками… Поэтому я и забрал тебя у него — теперь ты моя собственность, и будешь делать то, что я тебе скажу! Тебе понятно?

Я зажмурилась, стараясь не смотреть в его глаза. Моя философия, с которой я жила все последнее время, рушилась на глазах. Оказывается, продавать свое тело — не так просто и легко, как казалось мне до этого. Это вовсе не легкие деньги! Если бы только сейчас я могла вернуть все назад и изменить что-то. Как я вообще могла допустить мысль, что можно жить вот так, меняя мужчин как одежду, получая деньги за секс. Без любви. Без счастья. Сэм, кажется, был прав, когда во время нашей последней встречи пытался объяснить мне это. Почему же я не послушала его…

Тем временем мужчина, склонившийся надо мной, подцепил ножом воротник моей футболки и дернул, разрывая ее. Я заорала, стараясь спихнуть его с себя, но тот вцепился одной рукой в мои волосы, а второй — в футболку.

Неожиданно раздался стук в дверь — очень громкий и настойчивый, даже перекрывающий мой истошный визг. Я замолчала. Крут, недовольно скривившись, отпустил меня, и пошел к двери, бурча себе под нос: «Кого нелегкая там принесла в такое время?..».

— Что, Крут, опять хулиганишь? — послышался от двери хорошо поставленный мужской голос.

— А ты зачем пришел? — с каким-то страхом в голосе спросил мой «хозяин», судя по всему не давая мужчине пройти в его скромное жилище.

— Дело у меня к тебе. Войти-то дашь?

— Какое еще дело?

— Долг пришел забрать. Девушка, которую ты забрал у Рика, — где она?

— Ммм, — Крут явно заволновался. — Какая еще девушка?

— Не неси чушь, Крут. Все знают, что она у тебя. Не твоя девчонка — хозяин уже ждет ее.

Мужчина, судя по всему, сказал Круту что-то еще, что-то очень тихое и злое и вот, наконец, страх в душе мерзкого толстячка взял верх и тот сказал: — Хорошо, проходи.

Тяжелые шаги, спускающиеся по узкой лестнице в подвал. Почему-то мне стало очень страшно, и я, запахнув разорванную футболку, поспешила спрятаться в кухне. Любопытство терзало меня, поэтому, присев на корточки возле дверного проема, я высунулась из-за угла и стала наблюдать за вошедшим. Мужчина в джинсах и кепке, с черным кейсом в руках, вошел и, брезгливо осмотрев убранство скромного жилища, остался стоять. Крут же с видом господина уселся в кресло, закинув одну ногу на другую, и, сделав рукой царственный жест, заявил:

— Я слушаю тебя.

— Да слушать то нечего, — сказал вошедший. — Я пришел за девушкой.

— За девушкой… — Крут переплел пальцы рук, явно задумавшись. Судя по всему, он просто присвоил себе чужое в моем лице, но кажется, моя персона не оставляла его равнодушным. «Хозяин» не хотел расставаться со мной, но и терять голову тоже не хотел.

— Аааааа, забирай! — махнул рукой Крут.

Мужчина улыбнулся. Мое сердце упало куда-то в пятки.

— Эй, иди сюда! — громче сказал мой недавний хозяин, явно обращаясь ко мне. Судя по всему, ему не терпелось отделаться от меня, раз уж сохранить не удалось.

Я, опасливо прижимая к груди порванную футболку, вышла из-за угла. Незнакомец окинул меня взглядом и, кажется, остался недоволен: рваная футболка, грязные штаны, спутанные волосы.

— Что ты тут вытворял с ней? — лицо незнакомца брезгливо скривилось.

— Да ничего, — Крут потерял интерес ко всему, кроме денег в чемодане. — Она ничем не отличается от других. Нафига она мне?

«Спонсор» хмыкнул.

— Ну, пойдем, — сказал он мне, направляясь к выходу.

Я послушно посеменила за ним. Все, что мне хотелось — уйти подальше от этого грязного подвала и этого мерзкого человека. Казалось, что хуже, чем сейчас, быть уже не может — незнакомец, по крайней мере, выглядел прилично, а потому импонировал мне куда больше Крута.

Мы вышли из подвала. Яркий свет ударил в глаза, и я зажмурилась, закрывая лицо рукой. Так и есть — обычный двор, судя по всему, где-то на окраине города. Ничего примечательного: детская площадка, несколько деревьев, припаркованы какие-то машины, а ближе к выезду — черный мередес….

Меня загрузили в машину, привезли в аэропорт, где на полосе стоял чистый и блестящий маленький самолетик — явно частный, и меня, не особо церемонясь и перевесив через плечо, загрузили в салон, просто втолкнув в оборудованную на борту спальню. Все. Сколько я ни кричала, ни била руками и ногами в запертую дверь, ситуация не менялась. Попытки выломать дверь не увенчались успехом — в чертовой спальне все вещи оказались прикручены к стенам или полу — даже пепельница была намертво приклеена к тумбочке! Зачем — я поняла в тот момент, когда самолет пришел в движение. Меня мотнуло в сторону и, не удержавшись на ногах, я шлепнулась на задницу, еще и проехав на ней пару метров до ближайшей стены. Что мне оставалось делать? Только плакать, чем я с упоением и занялась…

Примерно через час, когда я сидела на полу, прижав к себе коленки и обхватив руками подушку, которая, к моему счастью, не была прибита к кровати, дверной замок щелкнул. Я подняла голову.

Дверь медленно отворилась, и на пороге появился мужчина в длинном черном плаще с остроконечным капюшоном. От удивления я заморгала, пытаясь прогнать застилающие все слезы и понять, кажется мне это или нет. Но, судя по всему, картина была абсолютно реальной! Мужик окинул меня взглядом, и жестом показал, чтобы я встала с пола. Сама не понимая почему, я вытерла лицо рукой и, отложив в сторону подушку, встала на ноги. «Капюшон» удовлетворенно кивнул и продолжил меня разглядывать.

— Кто вы, и куда вы меня везете? — спросила я, и мой голос задрожал — слезы снова подкатили к горлу. — Верните мне телефон!

Мужчина никак не отреагировал на мое заявление, лишь продолжая с интересом меня разглядывать.

— Повернись, — сказал он. Голос у «капюшона» оказался на редкость приятным, тихим и уверенным, но при этом в нем чувствовались какие-то холодные, почти стальные нотки.

Я осталась стоять. Мужчина, видимо, не привыкший повторять что-то дважды, поморщился и быстрым шагом подошел ближе. Отойти не удалось — я просто уперлась спиной в стену, возле которой стояла, и теперь с ужасом наблюдала за «капюшоном». Тот подошел практически вплотную, его лица не было видно — только четко очерченный подбородок, тонкие губы с кривой усмешкой и легкую щетину на подбородке и скулах. Мужчина положил мне на плечо руку, и я почувствовала, что пальцы у него ледяные.