дочка того самого компаньона, который отнял бизнес у Огинского старшего?

– Так и есть, – отвечаю ей. – Мы не несем ответственности за действия родственников. Отцов, братьев… – я поднимаю красноречивый взгляд на Луку. Он в это время смотрит в зеркало заднего вида прямо на меня.

– Дема сильно задел тебя? – остановившись на перекрестке, он оборачивается и смотрит на меня напряженно.

– Нет, пустяки.

Вдруг раздается звонок его телефона. Лука снимает трубку, подносит его к уху, вот только голос собеседника звучит из колонок авто. Он не выключил синхронизацию с компьютером.

– Котик, а ты где? – раздается томный голос девушки. – Что там за движуха у вас была? Мирон заметил драку, когда уезжал…

Варламов тут же переключает динамик. А я опускаю глаза, чувствуя, как сердце в груди вот—вот разорвется.

Котик… Вот как. Меня начинает тошнить.

Он сбрасывает вызов, что—то говорит мне, смотрит на меня в зеркало. А я не слышу ничего. Шум в ушах такой, что голова начинает кружиться.

– Лия, ты спешишь?

Девушка удивленно хлопает глазами, и, кажется, отрицательно качает головой.

– Останови… – рычу на него.

Он оборачивается, прожигая меня злым взглядом.

– Угомонись, я же сказал…

– Останови, Варламов, иначе я на ходу выйду, – хватаюсь за ручку, и дергаю ее.

Знаю, что не выпустит. Но и я пойду до конца. Только что он в очередной раз разбил мое сердце вдребезги. И я больше не хочу быть рядом с ним ни секундой больше.

– Твою ж! Хоть бы раз послушала нормально.. – цедит сквозь зубы, тормозя на перекрестке.

Я пулей выпрыгиваю из машины, вытаскиваю за собой девчонку.

– Подожди, – он выходит из тачки, а я срываюсь с ней по тротуару.

– Ия!

– Отвали! – даже не оборачиваюсь. Не хочу смотреть в омерзительно—лживые глаза. Он чужой. Он не мой больше. Да и я по сути уже другому принадлежу.

– Ослик!

Это прозвище лезвием по нервным окончаниям. Вздрагиваю, чувствуя, как пеленой застилает глаза. Обернувшись, смотрю на него. А он посреди улицы замер, руки в кулаки сжаты, глаза потерянные такие. И мне могло быть жаль его… Но сейчас я ненавижу его всем сердцем.

– Даже не смей, слышишь?! Больше никогда не смей…

Глава 14. Очередной срыв

В зале ресторана тепло, и даже слишком. Но меня все равно трясет. Напротив меня, с чашкой кофе в руках, сидит Лия. Она внимательно смотрит на меня и ее губы двигаются. Вот только я не слышу ни черта. В голове тот самый тоненький, отвратительный женский голос. «Котик»…

Желчь поднимается по гортани, и, желая ее протолкнуть назад, я запихиваю в себя запеченный на гриле стейк лосося. Вот только гадкий вкус предательства и одиночества никуда не уходит. А меня все больше и больше трясет, и я его взгляд злой вспоминаю. Когда стояла с Демой, Варламов так пялился на меня. Но, зачем? Зачем он дает мне надежду, зачем эти разговоры о том, что я все еще принадлежу ему? Для того, чтобы побольней бросить? Отомстить?

Внутри меня огромная, необъятная дыра. И это больно. Я пытаюсь забить ее хоть чем—то. В ход идет салат цезарь, и я не успеваю понять, как тарелка становится пустой.

– Демид считает виноватой всю нашу семью. Но он даже понятия не имеет, что мы пережили с мамой и сестрой из—за своего отца. Какой ад прошла мама…

Ад. Я хорошо знаю, что это такое. Варламов мне показал его во всей красе. Он дал прочувствовать это – когда душа на огне плавится, и дикая боль, не дает сделать вдох. И тут хоть ори до хрипа, хоть кожу раздирай ногтями, пытаясь добраться до изнывающего от агонии сердца – бесполезно. Боль никуда не уйдет. Она всегда со мной.

– И теперь я должна работать. Работать много, потому что все я должна отдавать ей…

Это пирожное ужасно приторное, но такое вкусное, что, когда я запускаю первую ложку в рот, меня начинает трясти от удовольствия. Это сродни оргазму… Когда ты давно не касалась его, и наконец—то долгожданная близость. Примерно тоже я чувствовала сейчас, но в гастрономическом плане.

– Ты придешь? – ее вопрос вдруг что—то делает со мной. Я поднимаю глаза на Лию. Девушка все еще сидит напротив меня, а я понятия не имею, как мы вообще сюда попали.

Осматриваюсь по сторонам, и вдруг начинаю ощущать самое отвратительное, что только возможно. Дикая тяжесть в животе. Такая сильная, что, кажется, вот—вот и меня разорвет на части.

Опускаю глаза на стол и вижу этот ужас. Меня охватывает паникой. Снова… я снова сорвалась. Никчемная тряпка, зависимая, уродливая. Столько дней борьбы и просрать все несколькими минутами. Ты и так ему не нужна! У него другая, так не опускайся еще ниже!

– Извини, – бурчу Лие и поднимаюсь со стола, направляясь в туалет. Стоит мне закрыться в кабинке, уже заученное движение пальцев, и вся боль, что разрывает меня изнутри, выходит наружу. Она льется лавиной, и когда этот ужас заканчивается, я обессилено прислоняюсь к стенке. С ужасом понимаю, что придется как—то объясняться перед Лией…

Мне хочется плакать. Как маленькой напуганной девочке, хочется прижаться к крепкому плечу и выплакать всю боль. Но у меня нет плеча, а боли так много, что она уже срослась со мной. И я не знаю, что останется от меня, если вдруг она уйдет.

Открываю дверцу, и вздрагиваю от неожиданности. Передом мной стоит Лия. В ее руках влажная салфетка, которую девушка протягивает мне.

Удивленная, молча принимаю салфетку и подхожу к зеркалу. Она за моей спиной, и не думает уходить.

– И давно это у тебя?

Я не спешу с ответом. Завязываю волосы в хвост и умываюсь под прохладной проточной водой. Когда я наконец—то привожу себя в порядок и оборачиваюсь к ней, она остается на том же месте.

– Полгода, – мой голос звучит жалко. Но я ничего не могу с собой поделать. Мне стыдно говорить об этом. Лия и не думает заканчивать этот разговор. И когда я пытаюсь выйти из комнаты, она просто встает у меня на пути.

– Кто виновник? Тот, что вез сегодня нас в машине?

Я начинаю злиться.

– Почему обязательно должен быть виновник? Разве я не могу хотеть этого сама?

В ее глазах читается сарказм.

– Я поняла, что ты будешь блевать еще там, за столом.

В ответ на мой удивленный взгляд, она лишь плечами пожала.

– Так запойно едят только сорвавшиеся с РПП. Компульсивное переедание, потом рвота. Так бывает всегда. Каждый раз. Так после чего тебя