выходу. Расстояние от крыльца и до дверей такси было небольшим – метров пятьдесят. Они показались мне бесконечной дорогой в никуда. Я обошла семью потами, моя бедная спина уже тряслась от перенапряжения.

– Ну—ка, давай, – буквально закинула его в салон на заднее сидение.

Дема что—то бурчал, злился, но как только закрылась дверь, угомонился и принялся дальше спать.

Устроившись на переднем, назвала водителю адрес клуба.

Я пыталась держаться. Но с каждым пройденным километром, сокращающим дистанцию между мной и Варламовым, волнение росло все сильней.

Я покосилась на Дему, и снова к горлу подкатили слезы. Когда Лука сообщил мне о случившемся с Огинским, я прорыдала минут десять. Сидела на кровати, рядом с Демкой спящим, и не могла найти в себе сил, разбудить его. Обняла парня и лежала так…

Вот почему он говорил мне о том, что никого у него не осталось. Это был не просто пьяный бред. Это была боль, это была мольба о помощи, исковерканная алкоголем.

Прикрыла лицо, смахивая с глаз слезы.

Я боялась. Встречи с Варламовым боялась. Я не знала, чего от нее ожидать, не знала, что ранит меня больше. Его злость или равнодушие.

Погруженная в свои мысли не заметила, как мы подъехали к клубу. Подняла глаза на двери здания и увидела, как из них выходит Лука.

Он выглядел уставшим. Осунувшееся лицо, красные глаза, всегда идеально уложенные волосы сейчас были растрепанными. Лука шел, немного прихрамывая, и по напряженной челюсти я понимала, что он сдерживает боль.

Я была так сильно занята разглядыванием мужчины, что и не заметила, как он открыл дверцу с моей стороны и протянул водителю тысячную банкноту.

– Без сдачи.

Мужчина кивнул, а Варламов молча подал мне ладонь. Удивленная, растерянная, я вложила свою руку в его крепкую. Я вцепилась в нее мертвой хваткой, пока выбиралась из машины. Впитывала в себя тепло его, ощущение его тела. Сотни или тысячи мелких разрядов тока пронеслись по венам в этот момент.

Как только я выбралась из машины, Лука тут же отпустил мою руку и потянулся к задней дверце за Демой.

Я снова веду себя как идиотка. У Огинского мама умерла, ребята сбились с ног в его поисках, а я тут непонятно о чем думаю.

– Давай помогу, – сорвалась к нему, когда Лука вытянул Дему из машины. Положив себе на шею его руку, повел в сторону клуба. Я же, не зная, что делать, захлопнула дверцу такси и побежала к нему. Молча поднырнула под вторую руку Огинского, помогая Варламову.

Лука бросил на меня хмурый взгляд.

– Я сам. Лучше дверь подержи.

Кивнув, побежала вперед него, и, распахнув входную дверь, придержала ее пока Лука заводил Демку.

Как только мои ноги переступили порог клуба, внутри все в спираль стянуло от напряжения. Слава богу, пока мы шли в комнату отдыха, никого не встретили на пути. В залах было так пусто и тихо – и это давило еще больше.

– Вот так, брат. Давай, – он осторожно положил его на кровать.

Дема поморщился, и тут же стих, снова погрузившись в глубокий пьяный сон.

– Черт, – поморщился Лука, запуская пальцы в волосы. – Всю ночь по городу колесил. А он к тебе пошел, – усмехнулся как—то безрадостно, и посмотрел на меня. В этот момент я забыла, как дышать. Просто стояла и пялилась в глаза его ясные, голубые. А он в мои. И я клянусь, видела в глубинах его омутов боль.

Лука делает шаг ко мне, сокращая между нами расстояние до «ничего». Я запах его вдыхаю – крышу сносит в этот момент. Колени дрожат, а сердце птицей раненой в клетке. Смотрю, и ловлю каждый жест его, жду.. самые главные слова жду… И он говорит.

– Я Катюху позову, чтобы посмотрела за ним.

Варламов обходит меня и покидает комнату, а мне еще минута нужна для того, чтобы взять себя в руки и перестать чувствовать себя полным ничтожеством.

Глава 12. Любовь не в затяг

Прикрываю дверь, и быстрым шагом иду к выходу. Сейчас мне хочется одного – исчезнуть, провалиться под землю. Ненавижу себя! Слабая, никчемная идиотка! Так тебе и надо! Каждый раз на те же грабли, и не помогает ведь!

Стоит мне оказаться на улице, я вдыхаю полной грудь воздух. Голова немного кружится, но я игнорирую это чувство. Тянусь к сумке за мобильным, желая вызвать такси. Просто убраться отсюда. А Демке позвоню к вечеру, узнаю про похороны.

Но стоит мне достать телефон, я вдруг слышу за спиной шаги. И по колючим мурашкам, бегущим по спине, могу сказать с уверенностью, кто именно сейчас остановился за моей спиной.

– Ты уезжаешь? – хриплое, заставляющее вздрогнуть и растечься лужицей прямо на асфальте.

Прикрываю глаза, пытаясь взять себя в руки.

– Да, в универ спешу на занятия, – стараюсь звучать как можно равнодушней. Но дрожащие пальцы, сжимающие ремешок сумки выдают меня с потрохами.

Он глаз с моих рук не сводит. Читает мое тело, всегда читал. Я для него будто открытая книга. И это сильно раздражает.

Варламов кивает задумчиво.

– Идем, – срывается в куда—то в сторону. Идет так уверенно, будто знает наверняка, что я пойду следом.

– Куда? – выдыхаю удивленно.

Он оборачивается. Удивленно изгибает бровь. Словно я сморозила сущую глупость.

– Как куда? Ты же в универ спешишь, ну так я довезу. Все равно в ту сторону еду.

Ну уж нет. И я даже спрашивать не хочу, откуда он знает, где находится мой универ. Я просто должна как можно быстрей оказаться подальше от этого клуба и этого мужчины. Варламов щурится. Будто знает, о чем я думаю. И чтобы у меня не было возможности сбежать, он возвращается ко мне, и, наглым образом, хватает меня за руку.

– Твое «нет» меня не интересует, Вершинина.

Развернувшись, тянет за собой. А я думаю о том, что впервые фамилия моих братьев была произнесена им без оттенков злости или сарказма в голосе.

Лука усаживает меня на пассажирском своей машины, а сам обходит ее и устраивается на водительском. Как только за ним закрывается дверь, совсем стихаю. Мне не по себе. От того, как много личного и болезненного в этом маленьком пространстве.

Не хочу смотреть на него, но взгляд сам собой возвращается к мужчине.

Тот же парфюм, та же музыка в плеере. Ни черта не поменялось, и в то же время, словно совершенно другой человек рядом со мной. Чужой. Незнакомый мне.

Отворачиваюсь. Не хочу разговаривать. Да и он не пристает.