– Я же говорил, чего здесь смотреть? – облегченно выдохнул Гиря, всюду неотступно следующий за ним.

Дмитрий промолчал, так как так и не определился с ответом. Если все строения на полигоне – чистая бутафория, то кто тогда протоптал все тропинки? И потом, те, кто строил полигон, сами должны были где-то жить. Логичнее предположить, что все обитатели полигона разом убрались отсюда. Однако Ольга ведет себя так, словно ей ничего об этом неизвестно. Вынужденно притворяется согласно учебной программе? Если так, то она настоящая актриса.

Следующие два вагончика оказались такими же пустыми. Последний, четвертый, Дмитрий осмотреть не успел. У дверей его поджидал Глухарь.

– Идем, тебе надо на это взглянуть, – сказал он.

В мозгу Дмитрия вспыхнул сигнал тревоги.

– Что вы обнаружили?!

Вместо ответа Глухарь неопределенно скривился.

– Сам посмотри.

Дмитрий не стал с ним спорить, тем более что ему, как командиру, все равно следовало изучить обнаруженную находку, чем бы та ни оказалась.

Глухарь привел его к такому же вагончику, занимавшему центральное место в соседнем ряду. Дальше протянулся только охранный периметр да окружающие полигон скалы. Злой и Жила топтались у порога, как прежде это делал Гиря.

– Что у вас? – нетерпеливо спросил Дмитрий.

Злой распахнул перед ним входную дверь.

– Не у нас, внутри.

Внутренняя планировка этого вагончика отличалась от тех, где уже побывал Дмитрий. Здесь не было ни кухни, ни туалета, а все внутреннее пространство занимало одно помещение с двумя рядами двухъярусных солдатских коек, расположенных по обе стороны от узкого прохода. Ответ напрашивался сам собой, но Дмитрий все же уточнил:

– Казарма?

Злой, взявшийся сопровождать его, утвердительно кивнул.

– А рядом караулка. Теперь взгляни сюда.

Пробравшись между кроватями, он шагнул к стене и указал на россыпь маленьких дырочек на уровне человеческого роста, потом достал из кобуры пистолетный шомпол и вставил его в одну из них. Шомпол свободно проник в отверстие на всю длину. Последнее можно было не делать. Дмитрий и так понял происхождение обнаруженных отверстий.

– Сквозные пробоины? Стреляли из автомата?

– Причем калибра 7,62, – уточнил Злой.

– А в войсках повсеместно 5,45, – закончил за него Дмитрий.

Злой кивнул.

– Это спецназ. И оружие у него соответствующее.

Дмитрий подошел ближе, внимательно осмотрел пробоины.

– Как думаешь: давно была эта перестрелка?

– Это не перестрелка. Стрелял один человек. Примерно вот отсюда, – Злой вернулся назад и встал в проходе, обозначив место, откуда, по его мнению, велся огонь.

– Гильзы не нашли?

– Ни одной.

– Хорошо смотрели? – уточнил Дмитрий, хотя и так было ясно, что на тщательный осмотр вагончика у разведчиков попросту не было времени.

Однако Злой ответил очень уверенно:

– А смысл? До нас здесь все очень тщательно прибрали.

У Дмитрия сложилось такое же впечатление. И все же он не собирался нарушать правила поиска.

– Как, по-твоему, давно велась стрельба?

– Давно, – снайпер уверенно кивнул. – Как минимум неделю назад. Сколы по краям пробоин уже успели потемнеть.

Дмитрий осветил фонарем угрожающе темнеющие отверстия. Пожалуй, с мнением Злобина можно было согласиться.

– Еще что-нибудь нашли: пятна или брызги крови, следы борьбы?

– Ничего подобного. На некоторых спинках кроватей остались следы рикошетов, но это все. Если честно, я думаю, здесь вообще не было борьбы. Просто кто-то случайно или по неосторожности нажал на спуск.

– И случайно выпустил в стену шесть пуль? – переспросил Дмитрий. – Подозрительно длинная очередь для случайного выстрела, не находишь?

Вместо ответа Злой только пожал плечами, что следовало понимать как: ты командир – тебе виднее. Дмитрий взглянул на часы: до конца времени, отпущенного им на осмотр построек, оставалось немногим более пяти минут.

– Отправляйся к Гире. Закончите с ним осмотр последнего строения, а я еще здесь осмотрюсь.

Злой молча кивнул и вышел за дверь. Даже если его обидело прозвучавшее в словах командира недоверие, он не стал устраивать подобно Глухарю представление из своей обиды.

Выпроводив снайпера, Дмитрий вернулся на место, откуда неизвестный стрелок неделю назад внезапно открыл огонь (в кого? почему?), опустился на корточки и, подсвечивая себе фонарем, принялся методично осматривать пол. Он совершенно не представлял, что надеется найти, но инструкция предписывала действовать именно так, и Дмитрий упорно ползал по полу, передвигаясь от одной солдатской койки к другой. В конце концов его упорство, или скорее упрямство, оказалось вознаграждено. Одна из половиц слегка прогнулась, открыв небольшую щель. Возможно, он и не обратил бы на это внимание, но луч фонаря высветил в щели посторонний предмет, которого там никак не должно было быть – полоску бордовой кожи или дерматина. Дмитрий достал нож, поддел лезвием сдвинувшуюся половицу и без труда приподнял. Тайником – теперь можно было не сомневаться, что под полом был устроен тайник, – явно часто пользовались. Под половицей лежала обычная ученическая общая тетрадь в изрядно помятой бордовой обложке. Дмитрий поспешно схватил ее, откуда-то возникло ощущение, что он делает что-то постыдное или даже запретное, и машинально открыл. На первой странице, в правом верхнем углу, аккуратным четким почерком было выведено: «Всем сохранившим рассудок». Ниже: «От командира взвода охраны старшего лейтенанта Сморкалина В.П.». Еще ниже и уже посредине: «ДНЕВНИК». Дальше следовал текст дневника, написанный как будто уже другим человеком. Буквы прыгали в строках, а сами строки налезали одна на другую. Но сам почерк был одним и тем же.

«Я полностью отдаю себе отчет в том, что нарушаю приказ о введении режима секретности и подписку о неразглашении известных мне сведений. Но я уже не представляю, что еще можно сделать – меня никто не слышит. Поэтому я решил записывать все происходящее. Те, кто столкнется с этой заразой, должны понимать, с чем они имеют дело…»

Дальше Дмитрий читать не стал. Странное послание неизвестного старлея требовало внимания и сосредоточенности, а главное, времени, которого сейчас как раз и не хватало. Одно было несомненно: все записанное автор дневника считал очень важным. И еще он очень спешил изложить на бумаге свои мысли. Но вот успел ли? Дмитрий быстро пролистал тетрадь. Из сорока восьми листов оказались заполнены меньше половины. Дмитрий решил не спешить с выводами, пока не прочитает весь дневник. Согнув тетрадь пополам, он засунул ее в нагрудный карман боевой разгрузки. Отчего-то ему не хотелось, чтобы Глухарь, другие разведчики и Ольга, особенно Ольга, раньше времени узнали про найденный дневник.