– Что «все»? – насторожилась Ольга.

– Все, что вы можете мне сообщить.

Она пожала плечами:

– Если вас еще что-то интересует, спрашивайте.

– Куда подевался Чирок?

Ольга ответила, не моргнув глазом:

– Это вам и предстоит завтра выяснить.

Была ли она с ним искренна? Похоже. Во всяком случае, ответы звучали правдиво. Или всего лишь правдоподобно?

– Ольга Максимовна, скажите, только честно, – Дмитрий постарался заглянуть женщине в глаза, чтобы определить истинность следующего ответа. – Мы первая группа, которую вы здесь испытываете?

– Да.

По крайней мере, исчерпывающе.

Ольга зябко поежилась. Она наверняка замерзла. Пора было возвращаться. Тем более что Дмитрий получил ответы на основные вопросы. Правда, еще оставались смутные подозрения, которые невозможно было описать словами, и найденный в тайнике дневник. В первую очередь дневник. Но он не хотел говорить с Ольгой о дневнике. По крайней мере до тех пор, пока не прочитает его.

Дмитрий направился к двери, но внезапно остановился на пороге.

– Последний вопрос, Ольга Максимовна. Зачем вы привели меня сюда? Почему не хотели, чтобы наш разговор слышали остальные?

– Я… – женщина растерялась. Такого вопроса она не ожидала. – Я решила, что вы сами скажете своим подчиненным то, что сочтете нужным.

– Я так и понял.

Дмитрий рывком распахнул дверь и едва успел посторониться, как Ольга проскользнула внутрь. Что бы он о ней не думал, она явно спешила завершить этот разговор.

2

Перечитал свои записи и понял: чтобы меня не сочли сумасшедшим, я должен изложить все последовательно, так, как это происходило, от начала и до конца… Я с ужасом думаю, каким будет этот конец. И тем не менее.

Все началось 20 апреля. В тот день я, Сморкалин Валентин Петрович, тогда еще лейтенант, инженер-расчетчик дежурной смены запуска Пермского полка МБР, заступил в наряд помощником дежурного по части. Примерно в 23.30, когда я возвращался в штаб после обхода солдатских казарм, к северу от военного городка прогремел мощный взрыв, и в небо взметнулся столб яркого пламени, хорошо видимый в темноте на большом расстоянии. Предположив, что произошло ЧП с одной из баллистических ракет, стоящих на боевом дежурстве в нашем полку, я поспешил в штаб. К моменту моего прибытия находящиеся там дежурный по части, а также оперативный дежурный уже выяснили, что прогремевший взрыв не имел отношения к ракетам. Однако сразу три дежурные смены доложили, что у них на постах произошли замыкания в основной и резервной цепях запуска, а также многочисленные отказы контрольной аппаратуры, указав время, совпадающее с моментом наблюдавшегося взрыва. Прибывший в штаб командир полка, которому было доложено о ЧП, распорядился немедленно провести восстановление отказавших систем, а также выяснить причину взрыва, для чего был поднят по тревоге весь свободный от несения службы инженерно-технический персонал и дежурное подразделение батальона охраны, которому командиром полка была поставлена задача отыскать и обследовать место взрыва. Ответственным за поиски дежурный по части назначил меня.

В 0 часов 10 минут я во главе дежурного взвода из батальона охраны на автомашине «ГАЗ-66» выехал на поиски места взрыва. Ориентируясь по зареву, хорошо различимому в ночном небе, мы прибыли к подножию высоты 614, расположенной в восьми километрах к северо-северо-западу от военного городка, на вершине которой горел лес. Я приказал личному составу покинуть машину и далее следовать пешком, так как склоны высоты оказались слишком круты и непригодны для проезда. Спустя 25 минут интенсивного марша, в 01.40 мы добрались до места возгорания. Отдельные деревья и сорванные взрывом сучья еще горели, но на большей части вершины пожар уже погас. Перед нами предстал обширный участок выжженной земли, превратившейся в сплошную спекшуюся корку, с дымящейся воронкой в центре. На глаз я определил, что диаметр воронки составляет более двадцати метров, о чем и доложил в штаб по рации. Впоследствии оказалось, что из-за клубящегося над воронкой дыма я допустил неточность и ее истинный размер несколько меньше. От воронки исходил сильный жар, ощущаемый даже на расстоянии. Спекшаяся земля вокруг также оказалась настолько горячей, что при соприкосновении с ней начинали плавиться подошвы солдатских ботинок. Исходя из обстоятельств, я принял решение отложить осмотр эпицентра взрыва хотя бы до рассвета, а тем временем обследовать местность вокруг. В течение четырех часов бойцы дежурного подразделения под моим контролем осматривали склоны высоты 614, но не обнаружили ни осколков разорвавшегося боеприпаса, ни обломков разбившегося самолета или ракеты, ни иных фрагментов искусственного происхождения.

3

В 06.00 я снова связался по рации с дежурным по части, чтобы доложить о результатах проводящихся поисков, однако вынужден был прервать сеанс радиосвязи из-за…

Услышав шаги в прихожей, Дмитрий захлопнул дневник, но убрать со стола не успел – в дверях кухни появилась Ольга. Единственное, что оставалось – это накрыть дневник сложенными вместе руками. Зато электрический фонарь, при свете которого он изучал дневник, остался одиноко лежать на столе, освещая пустую столешницу.

– Вы не спите. Почему?

Похоже, Ольга даже не удивилась, обнаружив его здесь. Маленькая кухонька с двухконфорочной газовой плитой, разделочным столом и подвесным посудным шкафчиком показалась Дмитрию самым укромным местом во всем вагончике, куда никто не вломится ночью, потому что здесь просто нечего делать. Но на военврача это утверждение, по-видимому, не распространялось.

– Жду.

– Ждете? – переспросила Ольга. – Чего?

– Когда вы, наконец, решитесь рассказать мне всю правду.

– Я вас не понимаю. Я же уже ответила на ваши вопросы.

«Ответила, но много ли было в твоих ответах правды». Несколько секунд Дмитрий и стоящая перед ним женщина смотрели друг на друга. Сейчас она спросит, что я здесь делаю, отчетливо понял Дмитрий. Ольга действительно приоткрыла рот, но спросить ничего не успела. Снаружи раздалась короткая автоматная очередь и сразу следом за ней несколько длинных.

Дмитрий вскочил на ноги, подхватив одной рукой стоящий у стола автомат, а другой стараясь засунуть тетрадь в карман боевой разгрузки. Ольга не к месту застыла на пути, пришлось довольно грубо оттолкнуть ее.

– Группа, к бою! – выкрикнул Дмитрий в темноту жилого отсека, где спали свободные от караула бойцы, и первым выбежал за дверь.

Снаружи уже не стреляли. Более того, стояла глухая тишина, не нарушаемая ни шорохом, ни писком. И еще здесь было почти так же темно, как в вагончике, только далеко в стороне беспорядочно метался одинокий луч фонаря.

– Игнатов! Маслов! – выкрикнул Дмитрий фамилии дозорных.