Он перепугался до холодного пота, мышцы напряглись, как перед боем.

– Что? – жестко спросил Власов.

– Она узнала о погибших, – заторопилась Катя объяснить. – Были шок, истерика, и теперь она не спит, вообще не спит, вторые сутки, от снотворного отказывается. И ей стало намного хуже. Антон Иванович прислал психолога, Даша не стала с ним разговаривать. Лежит и молчит все время. И я не знаю, что делать! – заплакала Катя.

– Я сейчас приеду! – взял ситуацию в свои руки Власов. – А вы, Катюша, постарайтесь не паниковать. Все будет хорошо.

В темной палате горел ночник, терпко и насыщенно пахло медикаментами и цветами, расставленными на подоконниках и тумбочке.

Дашка лежала, прикрытая до подбородка простыней, положив левую ладошку на грудь, словно молила о чем-то Господа, не спала, смотрела в пространство. Власов подошел, придвинул к кровати стул, сел. Она взглянула на него глазами, полными горя, невыплаканных слез страданий, расширенными от боли черными зрачками. Он наклонился поближе, погладил ее по голове.

– Ну что? – спросил он обо всем сразу.

– Я не могу спать, – не жаловалась, а как бы тайну сообщила. – Когда закрываю глаза, вижу, как летит на нас грузовик, я единственная из всех, кто его заметил, понимаешь. Все смотрели на нас с Гришкой, а я почему-то кинула взгляд в окно и увидела этот грузовик. И в голове кто-то время отсчитывает таким жутким автоматическим голосом те последние перед столкновением четыре секунды.

Власов встал, приподнял ее на руки вместе с простыней, передвинул к краю кровати, запахнув на себе наброшенный на плечи белый халат, лег на койку рядом, с ее левого, менее пострадавшего бока, осторожно приподнял Дашину голову и, уложив себе на руку, обнял:

– Расскажи мне. Все, что помнишь про аварию, подробно, и что видишь, – потребовал он.

– Власов, это же страшно! Я спать из-за этого не могу, дышать, так это страшно, а ты говоришь расскажи! – и пожаловалась, и возмутилась Дашка.

– Ничего. – Он поцеловал ее чуть выше виска. – Вот ты расскажешь, и это перестанет быть таким страшным. Обещаю. Я же рядом, тебе ничего теперь не надо бояться. Начни с того, как ты оказалась на заднем сиденье.

Она помолчала, он ждал, взял ее левую, «молящую» ладошку в руку и ждал.

– Меня утащил Гришка… – заговорила Дашка.

Она рассказывала долго, подробно, припомнив массу самых мелких деталей, плакала, пугалась, переживая все заново. И как не могла дышать и уже умирала, но слышала, как он ее зовет, и возвращалась на его голос. Игорь успокаивающе покачивал ее, целовал тихонько, переживая вместе с ней все ее страхи и ужасы тех страшных часов отчаяния.

И холодел сердцем, осознавая, что она чудом выжила! Чудом!!

Дашка все говорила, говорила, и о том, как узнала о гибели ребят, и как растолковала ей про вину Катя. Власов незаметно нажал кнопку вызова медсестры. По заранее оговоренному с Антоном Ивановичем плану медсестра неслышно проскользнула в палату, Дашка заметила ее, только когда та откинула угол простыни, чтобы сделать укол.

– Не надо! – испугалась девушка.

– Не бойся, – легонько прижал ее к себе ободряющим жестом Власов. – Больше никаких кошмаров тебе не приснится. Я обещаю.

– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросила Дашка, но укол выдержала.

– Знаю, – уверил он тоном, которым мужчина ставит точку в любом споре. – Теперь тебе будут сниться только хорошие сны, можно про любовь.

– Сны про любовь, Власов, называются эротическими, – закрывая глаза, еще пыталась говорить Даша. – У меня нога и рука в гипсе и ребра перетянуты, я себе пока эротические сны позволить не могу, боюсь оконфузиться.

– Ну, никто же не увидит твоего конфуза, – порадовался ее быстрой сонливости он. – Так что все можно.

Она уже не ответила. Спала.

Власов полежал рядом еще минут пять, поцеловал Дашку в висок, переложил на середину кровати, поправил простыню, не удержался, поцеловал девушку легко в губы и вышел.

– Ну что? – измученная вконец беспокойством, ожидала его в коридоре Катя.

– Все хорошо. Спит.

Власов взял Дашкину сестру под локоток и повел за собой к медсестринскому посту.

Медсестра их ждала, встала из-за стола и поспешила навстречу.

– Сколько она будет спать? – спросил Власов.

– Антон Иванович распорядился дать усиленную дозу, часа три-четыре, а потом еще укол сделаем, сразу, как проснется, но организм ослаблен, поэтому может и все десять часов проспать.

– Спасибо, – поблагодарил он.

И, не выпуская Катиного локтя, повел ее дальше по коридору на выход из отделения, и, только когда дверь за ними закрылась, отпустил, повернувшись к ней.

– Катюш, как насчет выпить по рюмашке? – обратился он. – Снять стресс, и нам давно пора поговорить и познакомиться поближе.

– Вы настолько серьезно относитесь к Даше? – недоверчиво спросила она.

– Даша Васнецова будет моей женой, а вы, Катя, соответственно, родственницей. Как, по-вашему, это достаточно серьезно? – поинтересовался устало Власов.

– А она дала свое согласие? – защищала сестру Катя.

– Нет, – улыбнулся он задорно. – Последнее, что она сказала мне на эту тему: «Я еще ничего не решила!»

– В таком случае, – с очень серьезным видом сделала заявление Катерина, – одной рюмашки будет маловато!

Он рассмеялся негромко, легко и приобнял ее за плечи:

– Вы молодец, Катюша! Молодец!

– Да, – не стала отрицать очевидного она, – но на дворе ночь-полночь, и тяпнуть, наверное, можно только в шумных заведениях, а я зверски устала, мне этого не потянуть.

– Вы иногда фразы строите, как она, – улыбался уголком губ Власов. – Никаких заведений! Сейчас мы перевезем вас из клоповника в нормальную, хорошозвездную гостиницу, где останавливаюсь я. Вам надо отдыхать в максимальном комфорте, а в больницу будете на такси ездить. И это не обсуждается. – Он достал телефон, быстро пролистывая записную книжку в поисках нужного номера, спросил: – Что будете пить? Вы, наверное, вино предпочитаете?

– В это время суток и при данных обстоятельствах считаю, что водочка гораздо уместнее, – с максимально серьезным видом заявила Катя.

– Умница! – в очередной раз похвалил Власов. – Сейчас закажем, пока доедем, они накроют в моем номере.

Долгого разговора у них не получилось, увы, слишком сильно оба вымотались за последние дни и физически, и морально.

Выпив пару рюмок за Дашкино выздоровление, закусив немного, почувствовали, как покидает напряжение, уступая место давящей тяжестью усталости, и решили, что, пожалуй, хватит.

Власов проводил Катю до ее номера, пожал руку и поцеловал в висок.