— Магистр Рихтер, я… — и осеклась на полуслове.

Никакого магистра Рихтера в кабинете не было. На его месте стояла подозрительно знакомая мне девица, имени которой я, увы, с ходу припомнить не могла. Среднего роста, светловолосая, коротко стриженная, с загорелым лицом, изумительно смотрящимся на фоне стылой лыкоморской зимы. Очевидно, мгновенно подумалось мне, сия блондинка, как и положено блондинкам, неплохо знакома с косметическими заклинаниями.

Но что, мрыс дерр гаст, она у нас делает?!

Девица обернулась ко мне, обеими руками сжимая столешницу.

— Адептка… — она кашлянула, — как ваше имя?

— Ясица, — ничего не понимая, сказала я. — Яльга Ясица.

— Ах, Яльга Ясица! — Девица улыбнулась, но сделала это как-то не до конца, точно кожа на лице у нее была деревянная. — Да-да, я помню, мне приходилось о вас слышать… Ну что же, адептка Ясица, можете занять свое место.

Я не преминула воспользоваться советом и села, повесив сумку на крючок. Народ сидел тихо, но недоумения на лицах не было: похоже, не без зависти подумала я, им уже успели все объяснить.

— Кгхм, — сказала девица. — Ну что же, повторим для адептки Ясицы. Меня зовут Матильда ле Бреттэн, я аспирантка кафедры боевой магии. И я буду вести у вас уроки бээм в течение ближайшего месяца.

— Уроки чего? — тихонько переспросила я.

— Боевой магии, — шепотом перевел Келефин. — Это так сокращается.

— А Рихтер где?

Наверное, последний вопрос я задала довольно громко, потому что Матильда сжала стол еще крепче и ответила:

— Коллега Рихтер уехал в командировку по срочному распоряжению КОВЕНа. Вероятнее всего, он вернется к концу зимы. Еще вопросы есть?

Я помотала головой, чтобы не пугать юное дарование. Что-то подсказывало мне, что стол она сжимает не от пламенной страсти к мебели, а просто из страха перед многочисленными и таинственными нами. Подумав, я рассудила, что лет через шесть вполне могу оказаться на ее месте, так что следует вести себя осторожно — почти как на уроках Буковца.

Жалко, конечно. С Рихтером было бы куда интереснее… да, кстати, а что это за командировка?

— В таком случае давайте начнем новую тему. — Блондинка ле Бреттэн сглотнула и махнула рукой в сторону доски. На ней тут же высветилось нечеткими белыми буквами: «Защита от баньши. Теории и методы».

— Раскройте ваши тетради и запишите тему.

Я раскрыла и записала, отметив, что сделала бы это безо всякой инструкции. Аспирантка подумала и села, перестав маячить у доски.

— Кто расскажет мне, что такое баньши?

— Ну… — с места сказал Куругорм (как все эльфы, он с трудом мог осмыслить, для чего поднимают руку), — это фэйри Неблагого Двора, пришли к нам с запада. Атакуют криком и плачем. Вообще-то находятся в родстве с баньши, фэйри Благого Двора, покровительницами того или иного рода. Те никого не атакуют, они просто оплакивают гибель членов семьи. Выглядят по-разному, но обычно это бледная женщина с растрепанными рыжими волосами. — Взгляд эльфа скользнул в мою сторону. — Да, с волосами… и еще в зеленом платье.

— Замечательно, адепт аунд Дарру! — робко просияла аспирантка. — Вы заслуживаете отличной отметки. Где тут у нас журнал?..

Обалдевший Куругорм молча смотрел, как девица обмакивает перо в чернила.

— Вы мне что, пятерку ставите? — не выдержал он, когда Матильда поднесла перо к бумаге. — Что, правда?

Она недоуменно подняла на эльфа глаза:

— Ну разумеется… Вы же ведь ответили на вопрос!

— Да-да, — помотал головой смекнувший свою выгоду эльф. Глаза его радостно блеснули. — Ну конечно же!

Матильда пожала плечами и вывела в журнале аккуратную — отсюда видать — оценку.

— А теперь берите в руки перья и записывайте, что я стану вам говорить, — заявила она, откладывая перо и берясь за конспект. — Итак, баньши. Подчеркните волнистой линией и поставьте значок абзаца. Баньши, как род нежити, известен в Лыкоморье последние триста лет. За это время статистический отдел Ордена КОВЕНа насчитал шестьсот восемьдесят семь случаев нападения баньши на человека, из которых триста семьдесят шесть были летальными. Наибольших пиков активность баньши достигала в три тысячи шестьсот восемьдесят девятом и три тысячи семьсот девяносто четвертом годах…

Я молча скрипела пером, с каждым мигом все больше не понимая, какое отношение это все имеет к боевой магии. Но меня, разумеется, никто не спрашивал. Можно было, конечно, не конспектировать всю эту мрысь, но я сидела на первой парте, взгляд Матильды то и дело скользил по мне, а совесть стучала в душу зазубренным когтем и напоминала о моем недалеком будущем. Вот ты бы, Яльга, обрадовалась, если бы тебе пришлось мрыс знает сколько работать над конспектами, а твои студенты не сочли нужным все это записать?.. Так что пишите, студентка, пишите, солнце еще не вылезло из-за горизонта.

Мрыс, но куда все-таки уехал Рихтер? Интересно же…

— Ты что, не знаешь? — изумился Хельги, когда я, разминая уставшую от письма руку, задала ему на перемене этот вопрос. — Правда не знаешь?

— Да. То есть нет… То есть не знаю, мрыс дерр гаст!

Вампир многозначительно прищурился:

— Ну да, конечно. Женщины редко интересуются политикой…

Я хмуро прищурилась в ответ:

— Ты случайно зубы Ривендейловой щеткой не чистил?

— В смысле? — не понял Хельги.

— В смысле шовинизмом заразился! При чем здесь политика, мрыс эт веллер келленгарм?

Адепт таинственно огляделся и наклонился к моему уху.

— Рихтер уехал на войну, — доверительно поведал он. — В Западные Земли. Только это тайна, про нее нам не говорили.

— Хватит врать! — не поверила я. — Какие там войны? В тамошних графствах два рыцаря не поместятся, чего уж о войске думать!

— Чистая правда, Яльга, — подтвердил подошедший Келлайн. — В какой-то из тамошних марок есть такой маркграф Эккехард. Говорят, он раньше был раубриттером…[2]ну типа богатого ограбит — бедному отдаст. А он тоже бедный, так что можно другого бедного не искать — такая вот экономика. И вообще, от большого немножко — это не грабеж, а дележка.

Я фыркнула:

— Весело живут в Западных Землях!

— Да уж куда веселее!.. — хмыкнул эльф. — Кстати, ты в курсе, что Рихтер тоже оттуда?

— Ну тогда понятно, откуда у него такой специфический юмор…

— Ну в общем, да. Так ты слушай дальше! У этого Эккехарда дело было поставлено хорошо. И замок укрепленный, и дружина верная… ну короче, все как надо, все по-хорошему. И тут он — то ли его по голове дубинкой треснули, то ли сам с похмелья приложился, — в общем, захотелось ему Западные Земли объединить.