Под этим именем Гриша и снискал себе позднее локальную славу городской иконы стиля.

И, кстати, натуральные иваси, даже умей они говорить, не стали бы открещиваться от родства с нашим Гришей: сколько я его помню, он всегда был тощим, как весенняя селедка.

— Рыба моя! — обратилась я к приятелю, который вплыл в кухню, держа у уха телефон.

Рыба помахала ухоженным плавничком, показывая, что сейчас занята, и проворковала в трубку:

— Ко-отик, будь лапочкой, заскочи после работы к Бабке Ежке, забери у нее Натуськин ключик, а то бедная крошка домой попасть не может, сидит у нас.

— Бу-бу-бу, — согласно пробубнила трубка, и владелец отклеил ее от своей сережки с бриллиантиком.

— Зайдет, заберет, — сообщил он мне.

— Гран мерсище!

Я исполнила поясной поклон в позиции сидя.

— Слушай, Ивась, давно хочу спросить, почему ты Марью Васильну Бабкой Ежкой именуешь? Она же мировая старушенция.

— А потому, что у ее мужа стрижка ежиком, то есть он Дед Еж, стало быть, она Бабка Ежка, — объяснил Ивась, ставя передо мной курящуюся паром тарелку.

— Логично, — согласилась я и замолчала, осторожно дегустируя супчик. — Гм… А недосол — это модный тренд или пространство для кулинарного маневра?

— Ой, да посоли, как тебе надо! — Ивасик переместил с подоконника на стол солонку. — Вообще, как получилось, вкусно?

— Язык проглотить можно! — кивнула я, чавкая.

— Язык не надо, он еще пригодится, я жду, что ты сейчас мне все расскажешь.

Ивасик сел на табуретку, поставил локоть на стол, положил в ладошку подбородок и призывно поморгал.

— Все — это что? — уточнила я опасливо.

Рыбонька только выглядит, как нежный лютик, на самом деле он цепкий, как бультерьер. Я считаю, зря Ивась не пошел работать по профилю — из него получился бы прекрасный репортер светской хроники: приставучий как банный лист.

— Все — это подробности твоего заграничного вояжа! — Ивасик снова поморгал, побуждая меня начать былинный сказ.

— А ты откуда знаешь, что я за границу ездила? — Я удивилась.

Помнится, я этой радостью ни с кем не делилась.

— А кто, ты думаешь, устроил тебе эту поездку?

Ивасик улыбнулся, щипком подобрал с высокой скулы завитую прядку и заправил ее за ухо, явно красуясь.

— Чтоб ты знала, Рюрикович хотел Рузанку отправить, пришлось заставить ее взять самоотвод.

Рузанка — это Рузанна Симонян, одна из моих коллег и конкурентов. У нее пронзительные желтые глаза и выдающийся крючковатый нос, на основании чего мы с Ивасиком предполагаем, что Рузанка происходит по прямой линии от горного орла.

Рюриковичу Рузанка приходится троюродной племянницей — по местным меркам родство достаточно близкое, чтобы шеф чувствовал себя обязанным покровительствовать кровиночке. В результате эта птица-орлица то и дело утаскивает в клюве самые выгодные заказы, обделяя неединокровных Рюриковичу честных работяг чуть менее высокого полета.

Ясное дело, обделенные трудящиеся Рузанке не симпатизируют.

Ивась вообще-то не работает у Рюриковича, он парикмахер-стилист в модном агентстве, которое расположено на том же этаже, что и наша контора, и все наши девчонки бегают к нему стричься и делать прически. Одна я не бегаю, наоборот, сам Ивасик бегает за мной, уговаривая отдаться в его вооруженные ножницами руки.

Нетушки, не верю я в высочайший профессионализм парикмахера с дипломом филолога! Он же ножницами щелкает так ритмично, словно Гомера декламирует!

— Так что там с Рузанкой? — Я тоже выразительно поморгала.

— Представь, эта мымра позвонила мне в одиннадцатом часу вечера с требованием срочно-обморочно принять ее, чтобы подкрасить корни и подстричь кончики.

— К чему такая спешка? — удивилась я.

В моем понимании, в одиннадцатом часу вечера все корни и кончики должны уже смирно лежать на подушке.

— А ей, видите ли, внезапно перепала заграничная командировка, а лететь на Кипр с неухоженным оперением орлица наша не желала, — объяснил Ивасик, хрустнув печенькой. — Ну, я и помог ей принять решение не в пользу поездки.

— Каким же это образом?

Мне и правда было интересно. Ивасик — удивительно изобретательный интриган. Думаю, сказывается университетское гуманитарное образование, основательно познакомившее рыбоньку с литературной классикой и мировой историей.

— А я ей про акцию «Ля Мажор» рассказал.

— А что там, в «Ля Мажоре»?

«Ля Мажор» — это популярная сеть магазинов декоративной косметики. Я-то по причине перманентного безденежья туда редко заглядываю, а другие девочки пасутся там постоянно.

— Да много чего там, но эту акцию я придумал, — проказливо усмехнулся Ивасик. — Орлица как-то хвасталась, что ей любимый на Восьмое марта подарил французские духи «Бонжур, мадам», вот я и сказал, что их в «Ля Мажоре» по акции продавали — два флакона по цене одного. И поинтересовался, кому же ее любимый второй флакон преподнес?

— Какой же ты коварный тип гражданской наружности! — притворно возмутилась я, уже догадавшись, что было дальше.

Рузанка ревнива, как фурия. Заподозрив, что у ее любимого сразу две равноценные дамы сердца, она, разумеется, забыла про заграницу и ринулась терзать мужика, добиваясь признательных показаний.

— Я коварный, орлица ревнивая, а ты счастливая: пришлось Рюриковичу на Кипр тебя налаживать, — хихикнул Ивасик. — Ну? Хоть спасибо скажи!

Мне, если честно, хотелось сказать доброхоту, втравившему меня в детективную историю, много разных нехороших слов, но я сдержалась и сказала:

— Большое тебе спасибо, добрый ты человек!

— Ну и как это было? — спросил он.

— Совершенно незабываемо! — искренне сказала я.

— А подробнее? — заерзал Ивасик.

Но тут запел дверной звонок, и добрый любопытный человек побежал открывать своему котику.

Ивасиков котик — застенчивый двухметровый водовоз. В смысле, он развозит по домам и офисам клиентов бутилированную воду.

Простая и незатейливая профессия современного водовоза не развивает ее представителей в плане интеллекта, зато держит их в хорошей физической форме, ведь одна баклажка с водой весит целый пуд, как чугунная гиря. Ивасиков котик запросто мог бы подменять скульптурных атлантов, которые держат портик Эрмитажа. Видеть, как хлипкий Ивасик командует этим кротким могучим гигантом, чрезвычайно забавно.

Кстати, зовут гиганта Ромой, и добрым знакомым он позволяет именовать себя Ромашкой.

— Котик ключики принес! — Ивасик вернулся в кухню и продемонстрировал мне оттопыренный пальчик, украшенный кольцом с ключом.