эту штучку. – Он легонько щёлкнул пальцами по светящейся рукоятке «ключа». – Правда, сегодня он оставил дверь открытой. Думаю, ждал тебя.

Ева, совершенно сбитая с толку и этой встречей, и его дружелюбием, подошла ближе.

– Свалиться с приступом? – непонимающе переспросила она, крепче стиснув кожаную рукоять за спиной.

– Так ты не знала? Хотя, если б знала, всё могло сложиться совсем иначе. – Юноша издал негромкий смешок. – Твой блок несовершенен. Вызывает приступы, обмороки… Особенно если пытаешься вспомнить то, что заблокировано. Один приступ случился, когда я слушал, как Кейл сочиняет. Так мы и узнали о тебе. – Он приветливо улыбнулся. – Не знаю, известно ли это тебе, но я Тим. Тиммир Лейд, секретарь Кейлуса.

– Известно. – Ева смотрела на него сверху вниз, сжигаемая досадой за все промахи, которые допустила и которые привели её сюда. – Всё-таки надо было дать Герберту тебя прикончить.

Тим лишь плечами пожал. Мол, может, и надо было, не спорю.

– Что там у тебя? – он заинтересованно кивнул на марево за Евиной спиной. – Тот самый огненный меч?

Вместо ответа она выбросила руку вперёд, устремив сияющее лезвие ему в лицо. И не знала, что служит тому причиной – то, что в действительности жизни Тиммира Лейда ничего не угрожало, то, что Кейлусу было на него плевать, или то, что Люче в самом деле оказалась сильнее чар на браслете, – но на сей раз она не застыла куклой.

– Впечатляет, – признал юноша. Судя по лицу, золотое острие, замершее в десятке сантиметров от его глаз, действительно скорее впечатлило его, чем испугало. – Не поделишься, где такой взять? Тоже хочу.

– Если ты не боишься, зря. Не уверена, что этот ваш замечательный противомагический браслет тебя спасёт, если я соберусь тебя прикончить.

– У тебя доброе сердце. Ты пощадила меня один раз, не убьёшь и в другой.

Правдивость этого ответа почти заставила Еву скрипнуть зубами.

А ведь как просто сейчас было бы взять его в заложники… И тогда она будет ничем не лучше того, кого хочет убить. Не говоря уже о том, что Тиммир Лейд не пробуждал в её душе столько тьмы, чтобы у Евы хватило духу пронзить его сердце.

Грозить тем, чего ты никогда не сделаешь, в той же степени опасно, в какой глупо.

– Нет. Тебя не убью. – Пальцы сжали рукоять рапиры так крепко, что Ева почти слышала, как проминается под ними мягкая кожа. – Если не встанешь у меня на пути.

– Встану, если захочешь убить его. – Чуть повернув голову, Тим кивнул на двери. – Потому я и здесь. Подозревал, что ты попробуешь.

Какое-то время они молчали – сидящий юноша и девушка, грозящая ему заговоренной сталью. Вместе слушая, как волшебный ключ оглашает тёмный коридор отзвуками музыки, созидаемой за дубовыми дверьми.

– Почему ты ему служишь? – устало вымолвила Ева потом. – Ты не похож на мерзавца. И то, что ты говорил под гипнозом… – Кончик рапиры чуть опустился, так, чтобы не загораживать лицо собеседника. – Ты ведь не можешь не понимать, что он творит зло.

– Понимаю, – просто ответил Тим. – Он и сам это понимает. Но я понимаю и то, что им движет. – В голосе прорезалась печаль, словно дублируя аккорды, разливающиеся в воздухе. – В нём больше добра, чем он думает сам, и я обязан ему слишком многим, чтобы его оставить. Не говоря уже о других причинах, куда более личных. – Мажор, вдруг проглянувший за минором, лишь подчеркнул боль и горечь, звучавшие до того. – Знаешь, как я стал его секретарём?

– Не особо интересовалась, – сказала Ева, машинально вслушиваясь в то, что наигрывали за дверьми. – И, если честно, не особо интересуюсь.

За исключением отдельных оборотов, услышанное казалось скорее какофонией, нежели музыкой. Странные, неправильные гармонии аккомпанемента. Пустышки параллельных квинт, вдруг зазвучавших в среднем регистре. Напряжённая резкость тритонов и малых секунд, невнятный наигрыш, запевший в верхних октавах, партия голоса, вклинившаяся ниже будто бы невпопад…

Конечно, рано судить по урывкам отдельных тактов, не слыша целого, но Ева начинала подозревать, почему сочинения Кейлуса Тибеля не находили понимания у слушателей.

– Моя матушка служила горничной в доме королевского Советника по военным делам. Мне было пятнадцать, когда её заподозрили в краже, которой она не совершала. Её избили кнутом до полусмерти и вышвырнули вон, и имели на то полное право. Спасибо ныне действующим законам, – голос Тима был таким спокойным, что Ева поняла: все переживания по этому поводу у него отболели давным-давно. – Я тогда ещё не работал. Заканчивал школу. Сбережений у нас не было никаких. А матушка умирала, и чтобы достать деньги на её лечение, я пошёл воровать. Залезал в дома, «щипал» прохожих на улицах… Неплохо поднаторел в этом деле, пока она шла на поправку. Ей говорил, что работаю по вечерам. Не врал, в принципе… В конце концов она выкарабкалась, но увечья, которые она получила в той экзекуции, были слишком серьёзные, чтобы она могла жить без лекарств. Не говоря уже о том, чтобы работать. Не говоря уже о том, что после той истории её не взяли бы ни в один приличный дом, а участи поломойки в каком-нибудь грязном притоне я ей не желал. Так что я продолжал свою «подработку», пока однажды не решил пощипать знатных господ перед оперой, а Кейлус не поймал меня за руку, когда я вытащил у него из кармана кошелёк. – Он фыркнул, словно находя в этом что-то чрезвычайно весёлое. – Так и познакомились.

– Хочешь сказать, он дал работу карманному воришке? – уточнила Ева, лишь теперь понимая, почему мальчик-секретарь так бойко лазал по стенам замка Рейолей.

– Сперва, естественно, хотел сдать страже. Но я когда представил, что отправлюсь на каторгу, а матушка одна останется… В ногах у Кейла валялся, чуть ли не сапоги лизал, умоляя простить. И в итоге выложил, почему мне на каторгу никак нельзя. Он мне велел его к себе домой отвести: возжелал на мою «больную матушку» посмотреть. Не верил сперва, понятно. – В речи, до того неотличимой от речи самого Кейлуса, всё больше проскальзывали простые интонации мальчишки из низших сословий. Видно, воспоминания о тех временах всё же были слишком живыми. – Другой бы и слушать не стал, а он отправился в наши трущобы. Развлечения ради, думаю. Но как убедился, что я не вру, попросил рассказать, как мы дошли до жизни такой. Потом расспросил, что я умею… И вместо поездки к страже предложил хорошего целителя для матушки и работу для меня.

– А в дополнение к работе, надо полагать, некоторые особые услуги, – брезгливо добавила Ева. – Никак не связанные с кражами.

В ответ