– А вы посещали подобные мероприятия? – спросила я.

– Посещала однажды, – ответила Елена. – Меня Машка затащила. Она же фанатела. Билеты нам купила. Я чуть в обморок не упала, когда узнала, сколько она за них отдала. Но это были ее деньги, если понимаете, о чем я. На мою зарплату можно было прожить неделю или две, а если к этому прибавлялась Машкина, то нам двоим хватало на многое.

– Понимаю.

Елена присела на подоконник.

– Ну и вот, – продолжила она. – Билеты Машка купила, и я решила, что отказать ей не могу. Тот сеанс проходил в клубе «Гранатовый браслет», и народу пришло очень много. Атмосферка была та еще. Зрители стали потихоньку бухать, что, конечно, повлияло на их поведение. Прониклись. Энио руками со сцены водит, а они качаются, будто бы он ими управляет. Но на самом деле многие уже просто плохо держались на ногах.

– А Мария? Как она себя вела?

Елена обвела взглядом комнату. Мой вопрос она услышала, но отвечать не спешила. Рассматривала каждую деталь обстановки. Наступила на напольный коврик и слегка сдвинула его с места, словно пыталась осознать, что ни она, ни этот коврик уже никогда не увидят свою хозяйку.

– Машка сидела тихо. – Елена медленно провела по занавеске рукой. – В течение шоу она почти не разговаривала. Смотрела в рот своему Энио и ничего вокруг не видела и не слышала. Но знаете, под занавес случилось то, о чем она и мечтать не могла. Тот самый черный камень, который Энио носил на груди, вдруг «выбрал» из всех присутствующих именно ее, Машу.

– Ох, – вырвалось у меня. – И как же она это пережила?

Елена оставила занавеску в покое.

– Как еще можно пережить настоящее волшебство? Только поверить в него, – ответила она. – Машка вышла на сцену. Он вручил ей камушек, а она его тут же уронила. Тогда он поднял подарок и сам надел его на ее шею. Вот с тех пор она и рехнулась окончательно.

– Но здесь этого камня нет, – заметила я, перебирая содержимое коробки.

– Он и не должен тут быть, – ответила на это Елена. – Машка с ним не расставалась.

– Значит, носила кулон постоянно?

– Не расставалась же.

Я абсолютно точно не видела кулончик у Марии. Правда, не до таких деталей нам с ней было, но кулон я точно не заметила. Впрочем, говорить о его отсутствии было рано, нужно осведомиться у Кирьянова.

Мы собрали Машину коллекцию и вернули ее в коробку, которую Елена поставила обратно в шкаф.

– Вас что-то еще интересует? – прямо спросила она.

– Да, – так же откровенно ответила я. – Вернемся в гостиную?

Вскоре стало понятно, что усталость все же берет свое. Сказывалась моя бессонная ночь. Но утомилась не только я. Елена тоже «сдулась» и пару раз даже прикрыла рукой зевок.

– Значит, Мария была поклонницей Энио? – задала я вопрос скорее для уточнения.

– Неистовой, – подтвердила Мельникова. – И это меня немного пугало.

– В чем это выражалось?

– О его смерти говорили на каждом углу. Машка тогда слегла. Просто взяла три дня за свой счет и все три дня не выходила из комнаты. Тот камушек, который ей подарил Энио, она с того дня уже не снимала. Знаете, вот я все понять могу. Люди ведь от всякого торчат. Кто-то тащится от аниме, а кто-то трясется над старыми открытками. Это не совсем поклонники, но я не о том. Я об увлеченности. Машка зациклилась на этом человеке. Хотела разузнать, где его похоронили, но у нее не получилось. Пыталась звонить по телефонам, которые были указаны на афишах, но там уже никто не снимал трубку. На такое рвение страшно было смотреть. Совершенно адекватный человек вдруг превращается черт-те в кого, а я и помочь не могу, понимаете? Как тут поможешь? Чем? Уговорами? Она не слушала меня, и я перестала ее «лечить». Предпочла не портить отношения. Дала ей шанс переболеть.

– И она переболела?

– Конечно, со временем ей стало легче, – согласилась Елена. – А потом появился человек, с которым у нее и закрутилось.

– Вы ведь сейчас о том самом человеке, о котором она предпочитала не рассказывать? – вспомнила я.

– О том самом. Он-то, думаю, и вылечил ее от тоски по Энио.

– Ни фото, ни эсэмэс Маша не показывала? – сделала я еще одну попытку разузнать хоть что-то об ухажере Воронцовой. – Может, она делилась чем-то еще?

Елена снова протянула мне телефон. На экране я увидела уже знакомое мне фото Марии, которое она сбросила подруге незадолго до смерти.

– Вот все, что она прислала. Написала еще, что это подарок.

– Какой подарок? Жилетка – подарок?

– Да. Думаю, от того, кого она скрывала. Она бы в жизни себе такую розовую хламиду не купила. А от любимого и не такое примешь. А что, если это он ее убил? Вам такое в голову не приходило?

– Это всего лишь предположения, Елена, – мягко сказала я. – Полиция установит личность убийцы, обещаю.

Она принялась едва заметно раскачиваться из стороны в сторону.

– Если вы не против, то я бы прилегла, – пробормотала она. – Извините. С обмороками на сегодня я завязала, но хотелось бы остаться одной.

«На что же ты будешь жить? – подумала я о том, о чем на месте Елены подумал бы каждый и, возможно, не сегодня, так завтра точно бы приуныл. – Сколько там получает уборщица? Вот и считай, хватит ли на квартиру, еду, а еще на лекарства. М-да. Проблем будет очень много».

Несмотря на все эти циничные мысли, я искренне сочувствовала Мельниковой. Как я поняла, все время проживания в Тарасове они с Марией Воронцовой держались вместе. Никому из них не пришла мысль жить отдельно друг от друга или вернуться домой, откуда они когда-то попросту сбежали в поисках лучшей жизни. И Елена ни слова не сказала о том, что Маша упрекала ее или напоминала о том, кто кого содержит.

– Я скоро уйду, – пообещала я. – Но дайте мне еще немного времени, пожалуйста. Это важно.

– Что ж, – неожиданно легко согласилась Елена, – если без этого никак, то я потерплю.

– Буду признательна. Расскажите, пожалуйста, о том, когда вы в последний раз видели подругу.

Мельникова напряглась.

– В полиции я пошагово рассказала, где была в тот момент, когда Машку убивали, – холодно ответила она. – Неприятно было.

– Понимаю, – в который раз сказала я. – Но я прошу вспомнить другой отрезок времени.

– Какой?

– Вчерашний день. Все, что помните. Если что-то показалось вам странным в поведении Маши или просто отложилось в памяти, то я бы хотела быть в курсе.

Мельникова снова потянулась к сигаретной пачке.

– Вчера утром я ее видела в последний раз. Потом она ушла на работу. Мы созвонились часа в четыре, кажется. Тогда Машка прислала снимок, на котором она в розовой жилетке. Похвасталась, идиотка. И всё.