Сдается мне, кому-то надоело, что я сижу без дела, отговариваясь тем, что намеки туманны, и не желая по этой причине искать предмет, после чего этот кто-то показал мне все и сразу. Но при этом в качестве платы меня неплохо попугали, причем, надо заметить, весьма успешно. Было правда страшно. Причем природа страха мне была не вполне понятна, а потому вызывала обоснованные подозрения. Что, собственно, я такого увидел? Ну — люди горят. Ну — головы им рубят. Оно, конечно, неприятно, но при этом не слишком ново. В иных сериалах вещи помасштабней можно увидеть, а если смотреть еще и на большом экране, то все подлинные ужасы Французской революции на данном фоне могут показаться несуразной поделкой начинающих клипмейкеров. Кошмары реального прошлого ничто перед бюджетами топовых киностудий. Будущее наступило, ничего не поделаешь, и теперь мастера спецэффектов и массовых сцен решают, как на самом деле выглядела история человечества.

А самое забавное, что я готов сразу платить такую цену. Лучше один раз побояться, но зато на этом неделю сэкономить. Сейчас время еще есть, но совсем скоро я буду готов платить за лишний день золотом. Чую, так и случится.

Я подошел к небольшому столику, который имелся в гостевом домике, зажег лампу, залез в ящик, где предсказуемо обнаружились бумага и письменные принадлежности. Дядя Сережа рационален до мозга костей, потому приготовил здесь все, что может понадобиться его гостям, среди которых встречаются и такие, что до сих пор предпочитают ноутбуку бумагу и ручку.

Все же хорошо, что мама научила меня рисовать. Без этого мне сейчас жилось бы куда сложней, пришлось бы либо художника где-то искать, который изобразит все, что я ему скажу, либо высылать моим новым партнерам каляки-маляки, которые здорово затруднят поиски предмета.

Ну и здорово, что тут писчие принадлежности есть. Зарисовывать надо сразу, пока перстень перед глазами стоит, уже через час начнут теряться мелкие детали, а к утру возникнут сомнения почти по каждому пункту. Есть везунчики, у которых память работает по принципу «раз увидел, на всю жизнь запомнил», но я не из них.

Минут через десять я закончил рисунок и остался очень доволен полученным результатом. Нет, правда получилось здорово, подобную работу даже маме можно показать. Не халтура однозначно!

Сложив лист с рисунком, я убрал его в карман джинсов, а после покинул гостевой домик, выйдя на улицу. Собственно, если снова в сон не тянет, то не заняться ли делом? В конце концов, темнота теперь мое время, если верить новым приятелям.

Лето достигло своего апогея, потому ночи потихоньку начинали становиться длиннее, закончился тот период, когда зори целуются. Впрочем, луна нынче была достаточно яркая, потому никаких сложностей в том, чтобы достать лопату из домика с инвентарем, у меня не возникло. По поводу охраны я не беспокоился совершенно, даже если она и заметит мои передвижения по прилегающей к дому территории, то мешать точно не станет. Мало ли какие причуды могут возникнуть у гостей? Может, я принципиально большую нужду только на свежем воздухе справляю? Опять же, не исключен тот факт, что я снова решил посетить комнату хозяйской дочери. В такие вопросы они сроду не полезут, потому что их дело обеспечение безопасности, а не контроль за нравственной чистотой Юлии Сергеевны.

Клад учуял меня издалека, он снова заныл и запричитал. Как видно, здорово надоело ему лежать под дубом, забытым теми, кто его туда определил. Вообще — интересно все это. В том смысле — у каждой захоронки свой характер, своя суть, своя судьба. Можно сказать, что клады почти как люди. Какие-то из них властные и злые, какие-то глупые и трусливые, некоторые и вовсе не знают, зачем существуют, потому стремятся побыстрее раствориться в небытии. И формируются эти характеры, как и у нас, под воздействием разных обстоятельств. Первые кирпичики в них закладывают те, кто делают клад кладом. Возьмем ту же призрачную лошадь. Злато-серебро, что она стерегла, было добыто разбоем, в землю его определил грабитель с большой дороги, да еще и на смерть заклял. Само собой, ничего доброго ожидать не стоило, очень уж все густо на крови было замешано. Ну и время внесло свою лепту, злоба золота с его течением только крепчала.

А вот если вспомнить банку с копейками, что я взял в кустах смородины — там совсем другое дело. Зарыто шутки ради, да еще и детьми безвинными. Откуда тут ненависти взяться? Впрочем, у того клада и души, по сути, не имелось. Так, иллюзия.

Ну а под корнями дуба обитает какая-то плакса. Если честно — теряюсь в догадках, кто и что там мог спрятать. Склоняюсь к мысли, что речь идет о чьей-то старой заначке, вроде той, что мне досталась в заброшенной деревне. Нет, там мужичок тоже с кистенем походил по темным дорогам, но крови на тех деньгах, похоже, не было, и кладу просто хотелось наконец увидеть свет.

Густая лиственная крона дерева скрыла от меня мертвенный блеск Луны, но клад, учуявший меня, сам обеспечил подсветку в виде легкого сияния в том месте, где он лежал. Было в этом что-то компьютерно-мультипликационное, но я был рад подобному обстоятельству просто потому, что не надо ломать голову, где именно копать. Все же чужая земля, не стоит сбрасывать со счетов этот факт. Пять-шесть ям запросто не спрячешь, особенно если учесть, что траву здесь регулярно подстригают. Гадать, кто их выкопал, тоже особо не придется, вряд ли тетя Жанна или Юлька станут так развлекаться. И начнутся ненужные вопросы — зачем я землю рыл, с какой целью? А где вопросы, там и выводы. Дядя Сережа ко мне, конечно, относится хорошо, но…

Я очень аккуратно подрубил дерн, так, чтобы потом вернуть его на то же место, теперь бы еще землей вокруг не сильно насвинячить. Понятно, что все следы не скроешь, но я постараюсь.

— Рядом! — ныл клад на одной ноте. — Рядом я, Хранитель, еще чуть-чуть!

И он не соврал, не так глубоко он был припрятан. Скорее — надежно. Тот, кто когда-то прятал здесь свое добро, подошел к данному вопросу достаточно обстоятельно, он засунул не слишком большую и продолговатую коробку под два сплетенных корня дуба. Если бы дерево выкорчевывали, нашли бы закладку непременно, но во всех остальных случаях — вряд ли.

Впрочем — не удивлен. Тот человек, который когда-то копал землю на том месте, где сейчас стоял я, не был