Спички тогда были в дефиците, и некоторые высекали огонь кремнёвыми камнями или пользовались фронтовыми зажигалками. Папиросы в сельпо продавали только по праздникам. Мы почти все покуривали махорку, но без фанатизма. Один по вечерам я не курил, так как спал на чудесном сеновале, а курил лишь в кодле (как говаривали: за компанию и жид удавился). Деревенский клуб работал по выходным и праздникам. Была библиотека, устраивали утренники для детей (фильм или концерт), а вечером – фильм и танцы для взрослых. Послевоенное раздолье! На улице по вечерам раздавались забавные политические и бытовые частушки в перепеву; играла гармоника; иногда парни дрались в кровь, но без поножовщины. В Москве же в то время без поножовщины не обходилась ни одна драка. Жизнь в деревне для нас, подростков, была прекрасна. Но случилась беда.

За огородами на берегу затона располагалась слободка из дюжины домов, заселённых многодетными семьями. Рождаемость после войны была высокая, в каждой семье, как правило, было несколько детей. Строения слободки домами было назвать трудно – это были мазанки под соломенными крышами. В одном брошенном домишке мы собирались, когда была дождливая погода, играли в карты, в домино, в шашки.

Однажды вечером с подветренной стороны начался пожар, и домишки стали гореть, как спичечные коробки – один за другим. Люди едва успевали выбегать, спасая от огня детей, стариков, мелкую живность, перины, сундуки и домашнюю утварь.

Представьте такую скорбную картину: толпа обездоленных людей, плачущих на берегу затона и не знающих, что им делать. Разъярённые мужики заглушали свою горькую участь самогоном. Тут же состоялся сход. Начали искать «поджигателя», нашли и, так как ближайшая милиция была за 12 вёрст, учинили самосуд. Поджигателем оказался наш сотоварищ. Пацана поймали, его родителей крепко отлупили, а над ним учинили паскудную расправу: приглушили, взяли за руки и за ноги и забросили в догорающие головешки последнего дома, где он заживо и сгорел.

Нам повезло, что самосуд устроили не на наших глазах. Мы все были страшно напуганы и не верили в учинённую расправу. Утром следующего дня нас всех допросил милиционер и подтвердил наше алиби. Мы в свою очередь подтвердили, что замечали за товарищем пристрастие к огню: много курил, всегда был с зажигалкой и часто разжигал огонь по поводу (запечь картошку или цыплёнка) и без повода (в лесу во время сбора грибов или орехов). Его любовь к огню была похожа на какую-то болезнь. Мы по молодости не придавали этому значения и не останавливали его от опасного общения с огнём. Теперь, с высоты своего жизненного опыта, я понимаю, что у пацана была пиромания, и его надо было лечить. Пока не арестовали злыдней, совершивших расправу, меня и моих товарищей не выпускали из дома почти неделю. Потом мня досрочно, от греха подальше, отправили домой в Москву. Вот так завершилось неудачное летнее пребывание в деревне – трагедией и душевной травмой. Вернувшись в деревню на следующий год, из разговоров взрослых я выяснил, что злыдней не наказали. Из показаний родителей и детей картина расправы была ясна, но, ни один взрослый очевидец эти показания не подтвердил. Председатель колхоза вступился за злыдней, мотивируя заступничество тем, что они комсомольцы и отличные работники (один шофёр, а другой – тракторист). Сказав: «Ну, посадим мы их, а кто в колхозе работать будет, бабы что ли? Так они рожают и воспитывают детей, а мужиков и без того мало!» – он закрыл вопрос. При пожаре сгорел какой-то дедуля, к нему и «приписали» нашего погибшего товарища при составлении акта о происшествии. Правосудие не свершилось!

Вот вам другой пример правосудия на деревне, очевидцем которого я случайно оказался. Тетушка меня послала за хлебом в сельпо, там была небольшая, человек пятнадцать, очередь. Зашёл местный алкаш (спивающийся фронтовик) и полез без очереди, чтобы купить водки. В очереди стоял мужчина того же возраста, что и алкаш, приехавший к родителям из города на отдых. Горожанин потребовал, чтобы алкаш встал в очередь, как и все. На что алкаш разразился бранью и что-то сказал обидное про него и его родителей. Горожанин, недолго думая, ударил его в лицо, да так, что обидчик упал навзничь, трахнувшись головой об пол и «вырубился». Бедолагу выволокли из магазина на крыльцо, усадили на ступеньки и прислонили к стенке. Никто не обращал на него внимание: ну, выпивши; ну, отдыхает; подумаешь – невидаль, какая! Наутро кто-то его попытался разбудить, а он уже был холодный и отдал Богу душу. Милиция. Расследование. Горожанин оказался капитаном траулера, фронтовик и партийным депутат. Так его даже не арестовали, а все очевидцы отказались давать против него правдивые показания. Алкаша похоронили с почестями, как положено, хоронить фронтовиков. Оказалось, что он всю войну провоевал, от начала и до конца, имел множество наград и был несколько раз ранен. В мирной жизни расслабился и не прожил и трёх лет.

На поверку оказалось, что в деревне существуют два суда. Первый – государственный, который за сворованный мешок зерна мог надолго упрятать в тюрьму, а за убийство мог и ничего не дать, если ты «хороший работник». Второй – это деревенский сход (решение общественного мнения). Тут издавна действовал принцип «закон, что дышло – куда повернул, туда и вышло!». Одним словом самосуд: как собрание сельчан решило, так и будет. Государственный суд, когда это ему выгодно, не принимает никаких решений, противоречащих решению деревенского схода.

Что такое пожар, я осознал на «своей шкуре» только тогда, когда на моих глазах сгорел мой дачный дом. Я в то время уже был отцом двух взрослых сыновей и хорошо знал цену человеческой жизни. Горюя о доме, одновременно радовался, что обошлось без жертв.

Когда в СССР правил «фантаст-утопист», соратник Сталина Н. С. Хрущёв, было принято несметное количество законов, указов и постановлений, регламентировавших все сферы жизни общества. По количеству законодательных документов Хрущёв превзошёл Ивана Грозного и Петра I вместе взятых. А какие были поставлены грандиозные задачи, какие открыты перспективы, какие даны обещания: догоним и перегоним США, к восьмидесятому году наше поколение будет жить при коммунизме, обеспечим всех граждан бесплатным жильём, медициной, средним и высшем образованием и многим другим. Шутки шутками, а некоторые из тех указов в Москве действуют, по сей день: о внедрении одностороннего движения, о сносе глухих заборов, о запрете подачи сигналов и т. д. и т. п.

Поговорим о пресловутом жилищном вопросе, который был и остаётся насущным для россиян. Хрущёв, как никто из правителей, приложил много усилий для его решения. Во время его правления началось массовое строительство доступного малогабаритного жилья. В результате миллионы людей получили от государства бесплатные отдельные квартиры со всеми коммунальными удобствами. В каждом городе Союза возведены были целые районы типовых пятиэтажек, тут же имелись школы, детсады, поликлиники, магазины. До сих пор значительная часть населения уже во втором, а то и в третьем поколении живёт в тех квартирах. Да, квартиры были маленькие, неудобные, но после коммуналок и бараков они казались раем. Значительные усилия были предприняты во времена Хрущёва и в сфере развития образования. Если молодой человек имел способности и желание, путь к бесплатному высшему образованию для него был открыт. Мало того, в вузах были практически бесплатные общежития, а по результатам успеваемости платили стипендию. Конечно, она была невелика, но на еду в студенческой столовой хватало.