Тьфу-тьфу, — сплюнула мысленно, а душу уже выкручивало предчувствие надвигающейся беды. Девушка знала, что ожидание усилит тревогу и знала, что следует отвлечься.

— Вы курите? — спросила она у Людмилы, поднимая рубашку и бесчувственными пальцами дёргая за липучку на сумочке.

— А у тебя есть? Давай. Вообще-то, я давно бросила, но при стрессе всегда хочется курить.

Она говорила и говорила, сбивалась, повторялась…

Наташа не останавливала. Да и слушала её вполуха, безуспешно усмиряя глухой стон сердца. В мыслях была с Шамси, всматривалась его глазами в тропу под ногами, вслушивалась его ушами в лесную тишину.

В предрассветном полумраке всё вокруг пропиталось влажностью. Раздавалось несмелое птичье пощёлкивание и одиночное треньканье. Лес наполнялся утренними звуками. Над остывающим кострищем с обугленными сучьями вился сизый горький дым. Стоило отойти от него, утренний прохладный воздух пробрался под платье. В отсыревших балетках мёрзли ноги.

Девушка следила за Мисси, усевшуюся перед ними и не спускавшую с их лиц глаз-бусин.

Жадно выкурив одну сигарету, Люся попросила вторую. Закашлялась, согнулась.

— Дай мобильный, — услышала Наташа сиплый голос женщины. — Пойду, следы автобуса посмотрю. Пригорок бы какой повыше найти, сеть поискать.

Следы колёс искали вместе. В неподвижном тумане топорщилась высокая непримятая трава.

— Ничего не понимаю. Где следы? — разогнулась Людмила, хватаясь за поясницу. — Хурма полная.

— Что и требовалось доказать, — вздохнула Наташа.

А вот следы Шамси на тропе были видны отчётливо. Сбитая с травы роса указывала направление, в котором он ушёл.

Девушка стояла а раздумье. Время тянулось медленно. После ухода мужчины прошло двадцать минут, а казалось — не меньше часа.

Мисси в очередной раз с деловым видом обежала кусты по кругу и вернулась к кострищу. Когда она призывно тявкнула, взяла след араба и устремилась по тропе в лес, Наташа с облегчением спрятала телефон в сумочку, одёрнула рубашку и решительно направилась за ней.

— Ты куда? — догнала её расстроенная Людмила. — Нам нужно в другую сторону.

— Вы знаете в какую? — прибавила шаг девушка.

— С ума сошла? — схватила она её за руку, останавливая.

— Давайте поступим так, — развернулась к ней Наташа, — вы останетесь ждать здесь, как было сказано, а я пойду и посмотрю, что там происходит.

— Ждать было сказано нам обеим.

— Вы не станете мне указывать, как поступать, — выдернула она руку, с трудом сохраняя остатки самообладания. — Никто не станет, — резко предупредила собравшуюся возразить Люсю.

Как и следовало ожидать, женщина увязалась за ней. Спустя минуту она запыхалась, шумно задышала, но не отставала.

— Послушай, а Шамси кто по национальности? — поравнялась с ней и заглянула в лицо. — На араба похож.

— Спросите его сами, — буркнула девушка. Откровенничать с кем бы то ни было, она не станет.

— А где ты с ним познакомилась?

Молчала. Она Татьяне, своей единственной близкой подруге ни о чём не рассказала, а уж Людмиле и подавно.

— Ладно, не хочешь говорить, не нужно. Я ведь хочу разговор поддержать, чтобы не так страшно было.

Наташа ускорила шаг.

— Кольцо у тебя красивое, — вздохнула Люся. — Давно такое хочу. Где покупала? Или подарили?

Девушка погладила серебряный утум и промолчала. Купила не так давно. Почему себя не порадовать, если больше некому?

— Я ужасная трусиха, — призналась женщина. — А ты молодец! — воскликнула она обрадовано. — Я вот сразу и не догадалась, что там же люди. Отобьются от волков и выведут нас на дорогу. Они же местные, правда?

— Говорите тише.

— Ах, да, волки, — зашептала Людмила, оглядываясь.

— Мисси их услышит раньше, — хмыкнула Наташа, высматривая в траве шпица. — Успеем забраться на дерево.

— О боги, — не успокоилась женщина. — Я не смогу влезть на дерево.

— Страх с людьми творит чудеса, — ответила девушка и добавила тише: — Как и мерзости.

Неожиданно тропа вильнула в сторону и слилась с дорогой: укатанной, хорошо заметной в сумерках. Что ею пользовались постоянно, было видно невооружённым глазом. В какую сторону пойти тоже не вызвало сомнений. Не останавливаясь, Мисси побежала в нужном направление. Ей доверились.

Похоже, от страха у Люси не закрывался рот. Пока они шли, Наташа узнала, что та с двенадцатилетним сыном живёт у родителей. Дважды была замужем.

— Первый раз вышла замуж по залёту, — жалась она к ней. — Родила Славку и разбежались. А в турагентство пришла случайно. Немецкий выучила, когда шесть лет назад заключила договор с брачным агентством и начала учить немецкий язык. Мне подыскали жениха на пятнадцать лет старше меня. Ну, познакомилась я с Отто…

Её голос снова окреп, став громким, уверенным, как и подобает гиду:

— Вроде не противный оказался. Решилась и уехала к нему в Лейпциг. Вышла замуж. Прожила с ним три года и сбежала. Жмот страшный, ну и Славку знать не желал. А ему отец нужен, совсем от рук отбился. Зато язык выучила. Ну и платят здесь хорошо. Собираю на квартиру. С родителями в хрущёвке тесновато, да и мать у меня прижимистая и моралистка жуткая. Всё ей не так, всё пилит, пилит… Терплю. Куда денешься?

— А до турагентства где вы работали?

— Да много где: и продавцом, и на автозаправке, и парикмахером, и… Слушай, давай на ты. А то я чувствую себя черепахой Тортиллой. А всего-то на семь лет старше тебя.

— Мне кажется, или… — часто дыша, остановилась Наташа.

Подняла голову к верхушкам деревьев, над которыми в первых лучах восходящего солнца кружили встревоженные птицы. Поправила на плечах съехавшую от быстрого шага косынку. Гулкий стук сердца и звон в ушах мешали сосредоточиться и сдвинуться с места. В груди клокотал воздух.

Далеко впереди у дороги за кустами оглушительно и злобно залаяла Мисси. Они не заметили, когда та убежала. Только что крутилась под ногами!

Потянуло дымом от костра. Отчётливо послышались громкие вскрики и глухие звуки ударов.

— Не кажется, — задрав голову, всматривалась через низкие густые заросли Людмила. Прижалась к боку Наташи. — Что там? Вол… — не договорила.

Из неровной плотной стены кустарника на них выскочил низкорослый и всклокоченный мужчина. Длинные волосы, борода, просторная крестьянская одежда, обувь — всё в нём выглядело странным, надуманным, киношным, как и длинный, обагрённый кровью кинжал в крепко сжатой руке. Что на нём была именно кровь, сомнений не вызвало.

Следом за ним в стремительном длинном прыжке, задевая ступнями верхушки кустов, спружинил при приземлении на дорогу его преследователь. Несмотря на тяжёлую кольчугу, покрытую туникой с ярким рисунком на груди, и такие же кольчужные чулки, высокий рост и крепкое сложение боец показался необычайно лёгким и гибким. В затянутой кожаной перчаткой руке широким отточенным лезвием блеснул окровавленный меч.