Я шла, погрузившись в свои раздумья, как вдруг неожиданно случилось еще одно небольшое чудо, которое заставило меня прервать размышления. С неба крупными хлопьями начал падать снег! А ведь на дворе стоял октябрь!

Я смотрела, как снежинки медленно кружатся в воздухе, плавно опускаясь на мокрый асфальт. Я ловила их ртом, прохлада разливалась по языку, и вместе с этим ощущением я чувствовала, что все в мире имеет свой смысл, свою завершенность. Снег был таким легким, почти прозрачным, он нес успокоение в мое сердце. В последнее время я немного потерялась, забыв, что все в жизни закономерно. Но теперь, видя, что снова пришла зима, в свой положенный срок, как и год, и десять, и сто пятьдесят лет назад, я как будто вновь постигла: все в жизни происходит в идеальной временной и пространственной последовательности. Приди зима раньше или позже, природа не смогла бы подготовиться, погибли бы деревья и растения. И на ее наступление никак нельзя повлиять, вне зависимости от того, нравится она или нет, зима всегда приходит. Нам остается либо принять ее всем сердцем, либо глупо сокрушаться по этому поводу.

Снег тем временем начинал покрывать тротуар пушистым тонким слоем. Черные проталины зияли как раны. Как я сейчас завидовала земле! Мне хотелось так же, подобно ей, укрыться чем-то, спрятаться за чье-то плечо, чтобы перестать чувствовать страхи, снова ощутить себя счастливой, забыть о боли. Быть обновленной. ДА! Именно обновленной, может, это не самое правильное слово для определения первого снега, ведь, по большому счету, ничего нового он не несет, но появляется вера в чудо. Может, потому, что снег ассоциируется с Новым годом, а последний, в свою очередь, – с волшебством. Так важно уметь разглядеть что-то новое в каждом повторе, не зацикливаться, не застывать, подобно зимней реке, скованной льдом, а двигаться вперед вопреки обыденности. Я смотрела на асфальт, поминутно оглядывалась назад, на свои одинокие следы, темной цепочкой следовавшие за мной. Поднимая голову, я с замиранием в сердце следила за косым, непрекращающимся потоком мерцающих снежинок в свете уличного фонаря и думала о том, как же прекрасно все то, что мне довелось увидеть не только сейчас, а и за всю мою жизнь. Я близка к тому, что искала, и моя усталость – лишнее тому подтверждение. Все мы живем в одном мире, но насколько он разный для каждого из нас. Только представьте, сколько на свете людей, которые видят сейчас тот же снег, но, глядя на него, испытывают грусть, тоску или злость. А ведь он так красив. Словно новорожденный ребенок. Скоро снег станет другим – тяжелым, грязным, покрытым настом. Но сейчас он прекрасен.

* * *

В глубокой задумчивости Ольга устало опустилась в просторное кресло. Несмотря на то, что действие развивалось по ее сценарию, Макс все сильнее привязывался к ней, а значит, задание действительно будет для нее последним, после чего она наконец сможет навсегда освободиться от своих повинностей, радости это не приносило. Чувство дискомфорта преследовало ее постоянно. Девушка понимала, что Вероника любит Макса так, как никто иной. Раньше ей не доводилось встречать такие сильные чувства. Обычно женщины не могут подавить в себе чувство собственничества, и хотя порой Вероника так же срывалась, ее преданность Максу была настолько поглощающей все ее существо, что казалось, она просто не замечает присутствия Ольги в жизни своего возлюбленного. Лишь одно тревожило Веронику, было для нее по-настоящему важным и значимым: есть ли с нею рядом любимый, и будет ли так продолжаться изо дня в день, на протяжении многих лет. Такая самоотверженность обескураживала Ольгу. Ведь, как правило, женщины, встречавшиеся ей до сих пор, вступая в отношения, хотели денег, влияния либо удовлетворяли какие-либо другие амбиции, но всегда преследовали свою выгоду. С Вероникой все было по-другому, и Ольгой это воспринималось как чудо. Сомнения охватывали Ольгу все больше. Нет, она не сомневалась в собственных силах, ее мучил вопрос: «Действительно ли Бог прав, задумав разрушить этот союз?»

* * *

В отношениях с любимыми нам часто приходится идти на компромисс. Но как быть, если компромисс для тебя невозможен? Прекращать отношения или продолжать мириться с невыносимым, теряя себя изо дня в день? Как низко следует опуститься, для того чтобы, нащупав ногами дно, наконец оттолкнуться и начать подъем? Можно ли безучастно, как бы со стороны, смотреть на свою жизнь, ничего не предпринимая? И если подобное все же возможно, то для чего это нужно делать?

Все эти мысли я никак не могла выкинуть из головы, сидя на кровати без сна, отчаянно сопротивляясь желанию позвонить Максу, боясь услышать его отстраненный голос, почувствовать холод, который от него исходит после встреч с Ольгой. Может, я многое напридумывала? Но уж такие у меня возникают ощущения. В любом случае мне не хотелось слышать его таким. Мне надо хоть немного поспать. Я не спала уже почти месяц, лишь на мгновения проваливаясь в сон, когда рядом со мной был он. Но такие минуты случались все реже. И вот теперь мне нужно было как-то научиться оставаться в кровати одной. Ведь если я начну отдыхать, мне станет легче, гораздо легче. И я смогу реагировать на все происходящее спокойнее.

Я устало опустила голову на подушку, закрыла глаза, но, как и следовало ожидать, сон никак не приходил. Я попробовала посчитать овец, представить какие-то релаксирующие картинки, и снова никакого результата. И вдруг что-то случилось. Я почувствовала, что куда-то проваливаюсь и лечу, лечу. «Может, я умерла? – пронеслось у меня в голове. – Или просто наконец уснула?» Я летела в темноте и ощущала невесомость каждой клеточкой своего тела.

Испугавшись, я зажмурила глаза и встряхнула головой, чтобы проснуться, если я действительно сплю, одновременно впившись в ладони ногтями. Внезапно все мое тело вытолкнуло на мгновение наверх, а затем я ощутила, что падение прекратилось. Осторожно разомкнув веки, увидела, что лежу в просторной комнате изумрудного цвета. Все здесь было выполнено в зеленых тонах. И занавески, и потолок, и стены. Я приподнялась на локте и увидела пожилую женщину, сидевшую около меня, в ногах. Ее лицо не обладало классической красотой, но словно излучало внутренний свет, отчего казалось просто необыкновенным. На вид ей было около семидесяти. Волосы выглядели абсолютно седыми. Ее комплекция была скорее стройная, насколько можно быть худой в ее возрасте. Женщина улыбалась одними глазами. Но эта смутная улыбка, казалось, освещала всю комнату.

– Здравствуйте, Вероника! – вывела меня из задумчивости незнакомка.

– А откуда вы знаете мое имя? И вообще, где я? – осторожно поинтересовалась я.

– Не так важно, где вы. Знаете, так бывает у некоторых занятых людей, сегодня они в Праге, завтра в Пекине, послезавтра в Америке. Но при этом они остаются все теми же людьми, даже если улетят на Северный полюс, – ухмыльнулась старушка.

– То есть на вопрос, кто вы, я все же получу ответ? – с надеждой спросила я.

– Скажем так, я здесь, чтобы помочь вам обрести равновесие. Я уже вам помогала. Ну нет, не я лично, но в том, что вы познакомились с Максом, есть и мое участие. Только не перебивайте меня, – не дала сказать мне ни слова старушка, увидев, что я собралась выспрашивать, откуда она знает про моего возлюбленного. – Кстати, в появлении Ольги есть некая толика моей вины тоже. Но была бы моя воля… – Глаза женщины зло сверкнули.