по самые самоцветы. Переглянувшись, они попытались выяснить, кто этот счастливчик.

— Нет, а что? Невеста завидная! Гляди, какая большая! У вас же это ценится! — издевался Вольпентингер. — Чья же эта ягодка? Кому такой кусок инквизятины перепал? А? Ну, признавайтесь, кто у нас тут на инквизитора глазик положил?

Гномы переглянулись, каждый ощупывал свой мешочек на поясе. Потом взгляды встретились на гномике в желтом. Тот взял и попытался упасть в обморок.

— Ты куда?! — возмутился Вольпентингер, пока мы все толклись на старинной кровати. — Куда же ты от своей любви!

— А он же женат! — не выдержал один гном, а колпак съехал ему на бровь. От его слов по комнате пополз такой перегар, что в глазах защипало. — На ней!

— Ничего, — согласился Вольпентингер, а я не понимала, что он делает. — Вас будет трое! Им же нужен маленький! А тут вот подвернулся!

— Что ты делаешь? — прошептала я, видя, как гномы нервно совещаются.

— Торгуюсь. Гномы — они хитрые сволочи, — вздохнул Вольпентингер. — Они даже своих обмануть могут. А сейчас я их пугну, как следует, и будут они вспоминать, чем выводится их краска. Они ведь по — любому знают! Только другим не говорят. Особенно, если не гном. Бояться, что как только секрет узнаешь, так все. Пойдешь их сокровищницы разворовывать!

— Ну, — злорадненько обратился к гномам кролик. — Решили, кого на свадьбу зовете? А невеста — то страсть, как хороша! Главное, чтобы в пещере поместилась! Будет она стирать…. Тебя в порошок. Готовить… к тому свету, убирать… всеми возможными способами.

— Развяжите нас, — икнул жених, трогая маленькой рукой свой порванный мешочек, из которого уже все высыпалось. — Сейчас оттереть попробую!

— Эх, раньше красавиц отдирали, а теперь оттирают. Дожили, — заметил Вольпен, пока я пыталась развязать гномов.

— Не, не, не, — предупредил кролик. — Ты не развязывай. Знаем мы их. Сейчас как разбегутся в разные стороны, и ищи — свищи. Фу, не дышите на меня…

— Может, одеколоном? — спросила призрак, пока гномы держали совет и жениха, оседавшего при каждом упоминании невесты. — Одеколон все оттирает. Даже пятнышки от чернил!

— Так чего ты еще здесь?! — возмутился Вольпен, сидя на подушке у инквизитора. — Неси сюда одеколон!

Внезапно мой муж зашевелилися…

Я спряталась за присобранным балдахином, призрак вошла в стену, Вольпентингер нырнул за подушки. Мы все стояли в тишине, а я робко подалась вперед, видя, как рука мужа шарит по одеялу.

— Офелия, — прошептал муж, не открывая глаз. — Офелия…

Что?! И здесь Офелия? Они что? С ума сошли по какой–то Офелии? Или женские имена кончились?

— Апчху! — послышался басистый чих одного из связки гномов. А потом басистый шмыг: «Проклятые рудники!».

— Это что было? — послышался сонны голос мужа, а я испуганно посмотрела на Вольпентингера. Глаза у него были как два блюдца. Призрак робко появилась из стены, грызя ногти.

— Это я. Случайно чихнула, — произнесла я ласковым голосом и несколько раз для убедительности шмыгнула носом. Осторожно положив гномов на пол и пихнув их ногой под кровать, я подошла к мужу, который щурил на меня глаза. Вид у него был взъерошенный и сонный.

— Мадам, будьте здоровы, — послышался вздох. — И здоровья тем, кто слышал, как вы чихаете…

Я присела на кровать, понимая, что если он сейчас встанет, нам конец.

— Я что? Уснул? — спросил сонный голос, пока я нервно перебирала одеяло.

— Да, — кивнула я, пытаясь улыбнуться. — Вы очень устали… Поспите еще…

— Мне нужно обратно в деревню, — произнес муж, пытаясь встать. Я мельком увидела огромное зеркало в стертой позолоченной раме.

— Не надо, — прошептала я, тут же ложась ему на грудь. — Отдохните еще немного. Я вас никуда не пущу…

Осторожно поправив ногой юбку, я придавила его, слыша, как колотится мое перепуганное сердце. Мне почему–то казалось, что он сейчас меня сбросит с себя, встанет и уйдет. Но он замер, подняв руки вверх, пока я лежала у него на груди.

— Мадам, какие нежности при нашей вредности, — послышался изумленный голос мужа, а ветерок его дыхания обдул мою макушку.

Но руки вдруг опустились мне на плечи. И это было намного страшнее и неожиданней, чем если бы он меня оттолкнул.

— Спите, — прошептала я, глядя испуганными глазами на свое отражение в окне.

Внезапно я увидела сверкающую пыльцу, которая обдула меня, а я звонко чихнула.

Руки мужа расслабились, а я услышала дыхание.

— Все, — произнес Вольпентингер. — Можешь вставать…

Я встала, видя, как золотинки сверкают на подушке и на одеяле.

— Это что? — спросила я, мазнув пальцем и видя, как он светится.

— Пыльца фей, — произнес Вольпентингер. — Феи так усыпляют тех, кто внезапно увидел их.

— Ничего себе… — прошептала я, так много не зная про мир фэйри.

— Времени мало! Где этот пучок — лучок? — спросил кролик, прыгая на грудь мужа. — Сейчас будем тереть!

— Я одеколон принесла, — протянула мне призрак старый пыльный флакон, на донышке которого что–то плескалось. Я открыла хрустальную крышку, а в нос ударил резкий запах цветов.

Платочек, вымоченный в одеколоне, оттирал намного лучше. Пятно слегка посветлело, а платочек окрасился. Призрак принесла еще платков, а я брызнула на них последнюю каплю.

— А больше нет? — спросила я, глядя на платок и на синюшную щеку мужа.

— Нет, это все, — развела прозрачными руками призрак.

В комнате царил удушающий запах цветов, от которого даже в глазах щипало!

— Хфру–у–у! — послышалось рядом, а я увидела, как крайний гном сморкается в платочек.

— Ну, что решили? — спросил Вольпентингер. Я посмотрела на гномов, которые упорно не хотели выдавать свои секреты чужакам.

— Никак, — мрачно произнесли гномы, поглядывая на «жениха». Тот тихо плакал от свалившегося на его голову счастья.

— Это потому, что мы вовремя вытащить не смог, поэтому жениться придется, — бурчали на него гномы.

— Не успел, — всхлипывал «жених». — Я просто хотел вытащить склянку, как только увидел дырку в кошеле… Но потом подумал, что не выпадет…

Я уже не знала, чем тереть. Призрак приносила какие–то баночки, а я отчаянно пыталась стереть чуть побледневшее пятно. Грязные платки валялись на одеяле и