– Почему это?

Мужчина поднялся на ноги и отошел от меня на метр. Встал спиной ко мне, глядя на открывавшуюся с плато красоту.

– Потому что мы все время ищем ту, которая может управлять нашей жизнью, – я едва различила эти слова. – Мужчиной оборотнем всегда будет управлять женщина. И если она велит ему сброситься со скалы, то он пойдет и сбросится.

У меня мороз по коже пробежал после его слов.

– Это же страшно. Нельзя так…, – я растерялась.

– В этом наше счастье, – дернул он плечом и повернулся ко мне.

– Ну не знаю, – покачала я головой. – Не хотела бы я быть той женщиной, которой придется жить с таким оборотнем. Это же жуть какая-то. – Леонид молча рассматривал меня до тех пор, пока я совсем не околела. – Может быть, домой пойдем?

Я реально начала подмерзать. Не привыкла я к такой погоде. Да и с тех пор, как Клыков принес меня на это плато, заметно похолодало. Все, хочу в тепло и к Иннофунтию.

– Пойдем, – кивнул он.

Голос его мне показался каким-то странным, даже немного рычащим, но мужчина быстро принялся собирать наши пожитки в рюкзак, который взвалил на плечи. Потом он поднял меня и пошагал в ту сторону, где был более пологий склон.

– Откуда ты знаешь, куда нужно ступать? Здесь же всю тропинку перемело, – озадачилась я, разглядывая белоснежные сугробы.

– Чутье. Тропинка сделана по перемётам, они более плотные и всегда промерзают в морозы. Здесь крепкий наст, так что нам ничего не грозит. – Он указал на гребни сугробов, потом ткнул в их подножия. Куда ступать я так и не поняла, потому что мне показалось, что Клыков шел вообще посередине.

Когда я увидела домик, я едва не заплясала от радости. Уберегло меня от этого только то, что бедный Леонид тащил меня сначала наверх, потом вниз. Руки у него, наверное, совсем отваливались и мои танцы могли не выдержать.

– Явились, – проворчал Иннофунтий, завидев задубевших нас. – А у нас тут гости были. Один страшный до одури, второй оборотень. Вас искали. Записку оставили, – он указал на стол.

Лёня потянул носом и кивнул.

– Хозяин с Лохматовым были, – он ссадил меня на скамейку в прихожей, подошел к столу и взял клочок бумаги. – Они хотели тебя допросить…, – он повернулся ко мне.

– Ничего не знаю, – надулась я.

– Вероника, тебе все равно придется с ними поговорить. Зная Николая Николаевича и Клима, уверен, что они сейчас делают все, чтобы скрыть правду от Веры Родионовны и Марты Мироновны. Но тебя расспросить они обязаны, – было видно, что Клыкову такая идея не по душе, но здесь он был бессилен.

– И когда я должна с ними поговорить? – Я пыталась растереть замерзшие пальцы на руках.

– Через три дня они снова приедут. Черт, я даже рацию сегодня в горы не взял, – поругал он себя.

Слава богу, что не взял. Я была пока еще морально не готова общаться с кем бы то ни было на такие темы. Блин, и замерзшие пальцы никак не слушаются, я даже пуговицы на одежде расстегнуть не могу.

Леонид аккуратно сложил записку и бросил в растопленный камин. Видимо, чтобы я ничего лишнего не увидела. Еще одна тайна, покрытая мраком. Очередная. Сколько их уже в моей жизни…

– Я помогу, – он присел передо мной на корточки и быстро справился с верхней одеждой, которая сейчас начала оттаивать. – Купаться? – Уточнил он, когда я осталась в простых домашних брюках и футболке.

Я кивнула. Сейчас хотелось отогреться и не думать о всяких там… незваных гостях. И все же, интересно, что там в записке было. Может быть, удастся Иннофунтия разговорить? Он-то наверняка знает.

В горячей воде я наконец-то оттаяла. Мысли в голове тут же начали хаотично крутиться вокруг того, что я не хочу разговаривать о неприятном начале своей интимной жизни с Веркиным мужем. Это не те поступки, которыми я могла бы гордиться. Да и вспоминать снова обо всем мне не хотелось. Более того, без влияния транквилизатора я слишком остро воспринимала все случившееся со мной. Теперь мне это все казалось еще более гадким. Если бы я могла забыть…

Я сама не заметила, как уснула в воде. Только почувствовав, как меня вытаскивают сильные руки, пробормотала, что ужинать не буду. Клыков уложил меня в кровать, подоткнул одеяло и тактично вышел из комнаты.

Разбудили меня холодные руки, трогающие мой лоб.

– Слишком горячий, – послышался голос Леонида, – готовь отвар.

– Сию секунду, – ответил домовой.

Я еле-еле разлепила веки.

– Что случилось? – Мой голос показался мне каким-то слишком сиплым.

– У тебя поднялась температура, – пояснил Леонид, помогая мне сесть на кровати удобнее. Я только сейчас заметила, что на мне снова чистая пижама. – Не надо было мне тебя на плато тащить. Слишком рано. Твой организм еще не готов к таким нагрузкам.

– Я сама туда попросилась, – я вяло улыбнулась. – Да и заболеть я могла отчего угодно. Не факт, что это из-за нашего похода.

На меня недовольно посмотрели. Еще бы, не дала мужику почувствовать себя виноватым и продолжить самобичевание. Смешной какой…

– Вот, сделал, – в комнату влетела кружка с отваром. – Этот должен помочь, правда нужные травы не все есть, но хоть как-то…, – голос Иннофунтия звучал взволнованно.

Леонид помог мне выпить нечто травяное и горьковатое. Фи, раньше отвары были как-то вкуснее. Или мне это только казалось?

Спать мне уже не хотелось, потому что меня начало знобить. Я все время пыталась укутаться в одеяла в то время, как Клыков все время разворачивал меня, бормоча что-то про охлаждение тела.

– Я и так за день замерзла, – ляпнула не подумав.

Зря! Вот кто меня за язык тянул? Леонид тут же поник, но одеяло отобрал и выдал мне тоненькую простыню. Изверг несчастный!

Еще через час стало понятно, что отвары мне не помогают.

– Может быть, это акк-климатизация? – Простучала я зубами, вцепившись в белую простынку, как в родную.

– Ты здесь находишься достаточно давно, и почти все время болеешь. Не похоже это на адаптивный период, – не согласился со мной мужчина. – Ты все же простыла.

– Тогда мне должны помогать отвары, – напомнила я.

Не смотря на повышенную температуру, мое сознание было кристально чистым.

– У нас мало ингредиентов для таких отваров, – не согласился он.

– А обычного парацетамола у вас нет? – Задалась я вопросом.

– Что такое парацетамол? – Леонид в ответ растерянно посмотрел на меня.

– Ясно, – убито проворчала я.

На дворе двадцать первый век, а есть еще отдельные особи, которые о таблетках слыхом не слыхивали. Может быть, и к лучшему. Но если я помру, то данный факт меня радовать не может. Банальное лекарство, которое раньше мне всегда помогало, здесь отсутствует вообще в принципе. Да и в Мае я не видела ни одну аптеку. Мне кажется, если что-то случается, то все бегут в санаторий со странным названием «Ласточка» и лечатся там нетрадиционными припарками.