Мегрэ по-прежнему старался не смотреть в его сторону. Он глядел на камин, где ярко горели прекрасные сухие поленья.

— Вы уверены, что ребенок ваш! Отныне вы будете молчать! Вас принимают в доме доктора! Вы ездите в Бордо навещать свою дочку… Но вот трагедия. В Америке Самюэль, наш Самюэль из Польши, из Алжира, свихнулся окончательно… Где-то в пригороде Чикаго он дважды нападал на женщин и убивал их иглой в сердце… Я нашел это в архивах…

Его там ищут, он приезжает во Францию… У него больше нет денег… Он приезжает в Бержерак… Ему дают немного денег, чтобы он вновь исчез, но когда он уже собирается уехать, в приступе безумия он опять совершает преступление… Как и раньше!.. Удушение… Игла в сердце… Это происходит в лесу, у Новой мельницы, где проходит дорога от виллы доктора к станции… Ну, вы, наверное, уже догадываетесь обо всем?

— Нет, клянусь вам…

— Самюэль возвращается… Опять берется за свое… Приезжает еще раз, и очередное покушение не удается… Каждый раз Риво дает ему денег, чтобы он уехал… Он не может поместить отца в сумасшедший дом, а тем более арестовать…

— Я сказал ему, что с этим надо покончить.

— Да! И тот принял соответствующее решение. Ему позвонил Мейер-старший. Сын сказал, чтобы тот спрыгнул с поезда, не доезжая станции…

Прокурор был бледен, не способен ни на малейшее слово или жест.

— Вот и все! Риво убил его! Он не терпел никого и ничего на своем пути к карьере, для которой он считал себя достойным… Он даже свою жену рано или поздно отправил бы на тот свет!.. Потому что он любил Франсуазу, у которой от него была дочь… Та дочь, которую…

— Довольно!

Тогда Мегрэ поднялся, просто, словно после обычного визита.

— Все, господин прокурор…

— Но…

— Видите ли, это была пара страстных, сильных личностей. Они не терпели препятствий! У Риво была та жена, которая ему была нужна. Франсуаза, которая ради него отдалась вам…

Перед Мегрэ был бедняга, неспособный ни на какую реакцию.

— Этой пары больше нет в живых… Осталась лишь женщина, которая никогда не отличалась умом и не представляла опасности ни для кого.

— Мадам Риво будет получать пенсию за мужа… Переедет жить к матери в Бордо или еще куда-нибудь… Обе они будут молчать…

Комиссар взял шляпу со стула.

— А мне пора возвращаться в Париж, ведь мой отпуск кончается…

Он подошел к столу, протянул руку.

— Прощайте, господин прокурор…

И поскольку тот бросился к этой руке с признательностью, которая грозила превратиться в поток благодарных слов, Мегрэ отрезал:

— Не поминайте лихом!

Вслед за лакеем в полосатом жилете он вышел из дома, оказался на залитой солнцем площади, с трудом дошел до гостиницы «Англия», где сказал хозяину:

— Сегодня наконец подайте трюфеля и паштет из печени… И счет!.. Мы сматываем удочки!