Углы жуткого рта поползли к вискам.

– Нет, – прошипела жабья пасть. – Тебе я отомщу сам. Вот прямо сейчас.

– Спокойнее, дорогой мой, – вмешался Шевверат. – Помните, для чего вы здесь. Нам требуются ответы на вопросы, а не хладный труп. Ну, или в вашем случае, не хладный. Но труп.

– У тебя был шанс, Гончая, – холодно бросил навсинайский маг. – Но ты предпочла молчать. Что ж, это твой выбор. Тебя нам придётся вскрывать – и мой коллега Метхли может оказаться тут поистине незаменимым.

В животе Алиедоры сжался ледяной комок. Кажется, они решили потягаться с кором Дарбе.

– Действуйте, коллега, – кивнул Шевверат.

Метхли осклабился, полез за пазуху, извлёк оттуда нечто вроде маленького ножичка, остриё ярко светилось, – приглядевшись, Алиедора увидела там крошечный Камень Магии.

– Начнём, пожалуй, – не то прошипел, не то просвистел трёхглазый чародей.

И потянулся ножом с давно стёршимися рисунками к груди Алиедоры.

– Прошу прощения. – Шевверат был сама любезность. – Желательно было бы присутствие ещё одного свидетеля. Так сказать, одна рука хорошо, а три – лучше.

Трёхглазый Метхли осклабился, как бы в знак того, что оценил шутку.

– Гумбольт, – и шустрый помощник мигом исчез за дверью.

А потом она распахнулась вновь, и Алиедора, вскинув глаза, встретила растерянный взгляд своего несостоявшегося деверя.

– У меня сегодня прямо-таки день неожиданных свиданий, – усмехнулась она побелевшими губами. – Тоже хочешь поглазеть, как меня будут резать?

– Ты же смотрела, как зомбируют моих воинов, – тихо, совсем не по-рыцарски ответил Дигвил.

– Что ж, значит, мы квиты. – Алиедора гордо задрала подбородок, но, чтобы голос не дрожал, потребовались все силы. – Хочешь смотреть? Смотри, зрелище будет захватывающее. Вот он, – кивком она указала на Метхли, – настоящий мастер своего дела. Могу засвидетельствовать и дать самые лучшие рекомендации.

Дигвил побелел.

– Смотри, смотри… – Остриё с Камнем Магии коснулось кожи, и не закричать она смогла лишь благодаря выучке Гончей. – Смотри как следует, смотри в оба… деверёк.

– Работаем, Гумбольт, – спокойно проговорил Шевверат. – Господин Метхли знает своё дело и его сделает, ну а нам надо сделать наше. Она может молчать, но боль открывает такие двери… о которых испытуемая даже не подозревает.

Алиедора заставила себя не чувствовать тёплых щекотливых струек, стекавших по коже, словно стеной щитов отгородившись от боли. Всему этому её учил – и старательно! – Мастер Латариус. Сколько-то она продержится… должна… обязана…

Однако потом она всё равно сломается. Эликсиры, убирающие на время боль, разумеется, входили в арсенал любой Гончей, но она и впрямь уже слишком давно ничего не принимала. А то, что в скляницах… это, вообще-то, служит совсем иному.

Метхли, отвратительно шипя, вёл остриём вниз от левой Алиедориной ключицы прямо к нанесённым ещё кором Дарбе и его присными рунам, резанным прямо по живой плоти. Камень Магии ярко светил даже сквозь заливавшую его кровь.

А потом зачарованное остриё коснулось извива руны, и Алиедора закричала, запрокидывая голову и биясь затылком о столб. Боль ворвалась со всех сторон, словно вражеское войско в захваченный город. Она кричала – но так же кричал, вернее, выл Метхли, тряся рукой с зажатым в окровавленных пальцах обломком магического клинка. Камень Магии распался пылью, и железо плавилось, срываясь на каменный пол тяжёлыми пламенеющими каплями.

Шевверат и Гумбольт застыли, вытаращив глаза. Некий сложный аппарат, весь из острых поблёскивающих частей и многочисленных Камней Магии, понатыканных во все места, линз и тому подобного, окутался невесть откуда взявшейся красноватой пылью, по сверкающим хрустальным дискам побежали трещины.

Гумбольт тонко заверещал, выдернул кинжал из складок одеяния, слепо замахнулся на Алиедору, – Дигвил Деррано играючи перехватил руку, резко завернул, и клинок со звоном упал на плиты пола.

А руны под одеждой Алиедоры продолжали вспыхивать резким и режущим светом, смотреть на который не смог бы никто, словно на Солнце в зените. Метхли выл, повалившись на спину и тряся правой кистью – она вся побагровела, как от сильного ожога.

Шевверат разобрался первым – и шустро выскочил за дверь. Алиедора слышала его быстро удаляющийся топот. Цепи, которыми была прикована Гончая, раскалились чуть не докрасна, но лопаться отнюдь не спешили.

Гумбольт извивался, пытаясь избавиться от железной хватки Дигвила. Всё-таки бывают моменты, когда рыцарь – это много, много больше, чем маг.

А руны всё сияли, всё ярче и ярче, из оставленного ножом Метхли разреза сочилась, не останавливаясь, кровь. Алиедора кричала, срывая горло, но мука не прекращалась, и помочь уже никто не мог.

Дигвил отшвырнул Гумбольта, протянул было руку к бившейся у столба Гончей… и отшатнулся. Свет пылающих рун резал, словно лезвие бритвы. По ладоням и пальцам рыцаря заструилась кровь.

Мэтр Шевверат несомненно знал, что делал, когда бросился наутёк.

Гумбольт окарачь уползал прочь. Метхли катался по полу и выл.

Сейчас руны полыхнут… и всё кончится, вдруг осознала Алиедора. Это пробилось даже сквозь боль.

Дигвил, однако, не отступил. Подхватил железные палаческие клещи из жаровни, поддел ими раскалённую цепь. Краснота мигом рванулась по рукояткам, рыцарь зашипел от боли, но клещей не выпустил. Напрягся, застонал от натуги, но сумел-таки снять цепное звено со вбитого в столб крюка.

Алиедора тяжело грянулась на пол. Руны всё ещё пылали, и Дигвил отшатнулся; Гончая его очень хорошо понимала.

Последний подарок кора Дарбе действовал и явно не собирался останавливаться. Капля крови Белого Дракона не может, не должна подвергнуться пыткам. Это неслыханное унижение Его могущества. Поэтому и она, и палачи должны умереть. Крайне желательно, чтобы в страшных мучениях.

Над Алиедорой собиралось ярко пылающее облако; внимательный взгляд, быть может, сумел бы разглядеть в нём причудливо перевитые руны, такие же, что покрывали и её тело. Руны медленно вращались, сплетались и вновь расплетались, беспощадный свет резал камень, дерево и плоть, Дигвил сгрёб Алиедору в охапку, опрометью выбежал из пыточной, не подумав, однако, запереть дверь. Воющим комком боли следом выкатился и трёхглазый маг Метхли.

Алиедора вывернулась из объятий бывшего деверя. Не хватало ещё, чтобы её «спасали»! Она дёрнулась, и кандалы, едва не погубившие её там, в камере, лопнули, распавшись чёрным пеплом.

Метхли метнулся чёрной крысой куда-то в боковой проход, а Алиедора – откуда только силы взялись! – потащила Дигвила вверх, потому что знала: там, внизу, свивается упругий клубок силы и остались считаные мгновения до того, как эта сила обретёт свободу.

Камни вздрогнули, в ужасе охнули стены, застонали скрытые в их толще перекрытия. По всей подземной крепости прошла смертельная судорога, по коридорам и переходам устремились реки гудящего, сметающего всё на своём пути пламени.