Но и следующий вагон не принес ничего полезного. И следующий. А следующий вообще был товарным, с грудами каких-то ящиков и мешков. На них дремал небывало крупный дядька в широкополой шляпе.

Данилюк шагал и шагал, но поезд тянулся бесконечно, вагон за вагоном. Он бесшумно летел по Лимбо, неся в стальном брюхе кучу страннейших типов и одного растерянного призрака.

Пройдя через своеобразный вагон-ресторан со множеством столиков, но без единого официанта, Данилюк оказался в очередном тамбуре. Наружные двери здесь были открыты, а рядом курил сигарету какой-то человек. Искры и пепел улетали в бездонную серую Муть.

В воздухе пахло табаком. При жизни Данилюк не курил и табачный запах недолюбливал, но сейчас тот показался родным и приятным. Ему уже поднадоело топать по однообразным вагонам, так что он решил передохнуть.

Курильщик возражений не высказал. В отличие от многих других пассажиров, выглядел он самым обычным человеком — среднего роста, худощавый, с невыразительным лицом и блеклыми глазами.

На Дэниела Крэйга чем-то смахивал.

— Заблудился? — негромко спросил он.

— Вроде того, — ответил Данилюк. — Какая следующая станция, не в курсе?

— Твоя.

— А ты откуда знаешь, какая мне нужна? — удивился Данилюк. — Или следующая конечная?

— Нет у этого поезда конечной станции, — загадочно ответил курильщик. — И вообще станций нет.

— В смысле? — не понял Данилюк.

— Ты в первый раз едешь, верно? Это Поезд Времени. Он идет вечно. Никогда и нигде не останавливается.

— То есть он только ради меня сделал исключение? — приподнял брови Данилюк.

— Он ни для кого не делает исключений.

— Но он же остановился, когда я вошел.

— Не останавливался.

— Но я же сам видел.

— Только ты. Ни для кого другого этой остановки не было.

— Не понимаю.

— Это Поезд Времени, — повторил курильщик, выпуская облако дыма. — Само Время, воплощенное в зримом образе. Он вечно идет из ниоткуда в никуда. И все на нем едут. Твоя посадка — это как рождение, высадка — как смерть. Для каждого человека рождение и смерть — два самых важных момента в жизни. Начало и конец его личной истории. Но для всей остальной вселенной эти моменты ничем не отличаются от любых других. Каждый миг рождаются миллионы. Каждый миг умирают миллионы. Так и в этом поезде. Он постоянно принимает и высаживает пассажиров — и им кажется, что он в этот момент остановился. Но для всех остальных он едет, как ехал. Так что не волнуйся, свою станцию не пропустишь.

Это Данилюка успокоило. Правда, концепцию он все равно не совсем понял.

— Поезд Времени, значит? — уточнил он. — То есть на нем можно попасть в прошлое?

— Нет, конечно. Время движется только в одну сторону, и этот поезд — тоже. То, что осталось позади, исчезает навсегда.

— Ага… — неуверенно кивнул Данилюк. — Услышал тебя… кажется… А в мир мертвых он меня довезет?

— Он всюду довезет.

— А ждать долго?

— Это уж как получится. Все-таки мы едем на воплощенном Времени.

— А почему оно именно так воплотилось? Почему именно поезд?

— Он только для нас с тобой поезд. Ну и для некоторых других. А вообще каждый видит это по-своему. Для кого-то корабль, для кого-то звездолет, для кого-то… не знаю… караван верблюдов. Или огромная рыба. То, что ассоциируется с движением. С долгим путем. Каждому он представляется в наиболее привычной и естественной форме.

Данилюк задумчиво сунул в рот жвачку. Предложил и новому знакомому — тот, как раз докуривший, не отказался.

— Алексей, — сунул руку Данилюк. — А ты?..

— Олег, — ответил на рукопожатие новый знакомый.

— Приятно. Ты ведь тоже… дух?

— Бери выше, — усмехнулся Олег. — Небожитель.

— Это… типа ангела?

— Типа того. Формально я купидон.

— Купидон?.. — моргнул Данилюк.

Крылышек и лука у его нового знакомого не было.

— Чисто формально, — неохотно буркнул Олег. — Просто такая запись в трудовой. А вообще я такой агент для специальных поручений. Когда нужно что-то сделать и непонятно, кому это поручить — поручают мне. Мотаюсь по командировкам, решаю вопросы… Сейчас вот еду… далеко я еду. Долго рассказывать.

— И что, интересная работа? — заинтересовался Данилюк. — Платят-то хорошо?

— Ничего не платят, — пожал плечами Олег. — Зачем духам деньги?

— А какой тогда смысл?

— Каждый должен приносить какую-то пользу. Иначе зачем я?

Олег выплюнул мокрый изжеванный комочек, и тот исчез в тумане. Данилюк почему-то задался мыслью: что его теперь ждет? Растворится в Лимбо, станет частью Мути? Или останется вечно лежать… где-то там?

Хотя лежать ли? Данилюк не был уверен, что в Лимбо есть твердая поверхность. Духам не нужна почва под ногами. Конечно, он там «ходил«, а поезд прямо сейчас «едет«, но здесь это просто условность. Зримый образ, формируемый подсознанием.

Да вообще существует ли эта вечная жвачка у него в кармане? Может, тоже просто воображаемая, как все те штуки, что творил киргиз?

Все тут не совсем настоящее. Поезд этот. С пассажирами, но без проводников.

Интересно, а машинист в нем есть? И если есть — он тоже какой-то дух или просто часть поезда?

— А здесь есть машинист? — задумчиво произнес вслух Данилюк.

— Конечно, есть, — ответил Олег, ничуть не удивившись. — Как без машиниста-то? Хочешь его увидеть?

— А можно?

— А почему бы и нет? Пошли.

Похоже, ехать Олегу было еще далеко, он маялся от скуки и рад был хоть как-то скоротать время. Данилюк, полагавший поезд почти бесконечным, приготовился к долгому пути, но головной вагон внезапно оказался уже следующим. То ли ему повезло, то ли Олег каким-то образом сократил путь.

Кабина не была заперта. Да и возможно ли вообще запереть дверь в мире духов? Так или иначе, Олег вошел без стука и поздоровался с машинистом, как со старым знакомым. Тот в ответ невнятно что-то буркнул, не отрывая взгляда от дороги, а рук — от панели управления.

При жизни Данилюку не доводилось бывать в подобных кабинах. Он не мог судить, насколько здесь все соответствует земным локомотивам. Кнопки, ручки, рычажки, циферблаты… вряд ли это нужно Поезду Времени. Скорее всего, просто декорации, созданные опять же его собственным подсознанием.

А вот сам машинист скорее всего настоящий. Невысокий коренастый старик — с длинной седой бородищей, в толстой коричневой шубе. Его стального цвета глаза колюче зыркали из-под бровей.

— Как жизнь, как работается? — спросил Олег.