– Молодец! – Паша подставил локоть даме. При этом выглядел он так, будто всю жизнь занимался сопровождением дам.

Чугуев улыбнулся.

Глухонемой швейцар помахал рукой уходящему автобусу.

Леонид Аркадьевич постоял на крыльце пару минут, с облегчением выдохнул и развернулся к входу.

– Леонид Аркадьевич!

Чугуев обернулся, увидел заведующую пансионатом.

– Ядвига Францевна, рад за вас.

– За что именно?

– Видел, решены ваши проблемы в пансионате.

– Вы по поводу перегородки в коридоре?

– Её тоже.

– Спасибо за помощь.

– Скорее за сочувствие.

– Если можно назвать помощь всему городу сочувствием, пусть будет так. Кстати, не желаете коньячку?

– Ядвига Францевна, у меня, – начал Чугуев, но администратор пансионата перебила его.

– Налаженная семейная жизнь. Мне это говорила Нина Петровна!

– Вот и хорошо. Спокойной ночи, Ядвига Францевна!

– И плодотворного дня, Леонид Аркадьевич!

Следующий день прошёл в рутинных заботах администрации ставшей ему почти родной. К Чугуеву относились как к ревизору. Угадывая полунамёки, тотчас представляли развёрнутые отчёты. Леонид Аркадьевич деловито листал, походя, делал замечания, диктовал поправки. Самому показалось, что всё идёт как по маслу. Стоило ему заикнуться о каком-нибудь поручении, как готовые люди бросались исполнять его приказы.

Вслед за Павлом засобирался домой Николай.

– Хватит бездельничать! – сказал он. – Выручил людей, путёвка не сгорела. Поеду зимовку добивать!

– Что делать зимой в деревне?

– Никита! Если крестьянин зиму проспит, работяга в городе будет сосать лапу!

Николай собрал сумку и вышел на балкон.

– Что ты достаёшь мужика? Он же по дому скучает.

– Так хоть попрощаемся по-людски, как сказал Паша в своё время?

Чугуев махнул рукой.

Никита шумно вздохнул.

– Ну, мужики, бывайте! – сказал Николай, войдя в комнату.

– И тебе не хворать!

Чугуев пожал руку молча. Удивился силе Николая. Почему раньше не замечал? Наверно, потому что подавал свою вялую длань по-дамски, как для поцелуя. Теперь же, Чугуев стал сдавливать ладонь. Подумав так, Леонид Аркадьевич распрямил плечи, улыбнулся.

Оставшись вдвоём, мужчины взялись за шахматы. К взаимному удивлению, для любителей оба играли довольно сносно.

Порой Никите не хватало терпения, потому что Чугуев так долго думал, что можно было выйти покурить, искупаться в море!

– Леонид Аркадьевич, разрешите полюбопытствовать?

– Никита, к чему эти кривлянья? Спрашивай, если чем-то интересуешься! – сказал Чугуев слегка стукнув пешкой.

– Вот когда мы ехали в поезде и малость поддали, ты говорил о нелёгкой судьбе руководителя. Кстати, шах!

– Вот как? Тогда ты теряешь слона!

– Да пусть он идёт в Африку! – разозлился Никита. Обидно прозевать важную фигуру из-за пустой болтовни!

– Ты тоже не молчал в тот вечер.

– Да я не к тому! – махнул рукой Никита, глядя на шахматную доску. – Просто хотелось узнать. Узнать, – протянул Никита, высоко подняв короля.

– Узнать о моём желании?

– Да ты что, Лёня! – поперхнулся Никита, едва не выронив фигуру.

– Ходишь, или думаешь?

– Подумаешь тут. Ставлю!

Чугуев по обыкновению подпер щёки руками.

Никита вздохнул.

– Предлагаю ничью!

– И это при таком раскладе? Леня! Я не согласен.

– Через два хода нас ожидает классическое повторение ходов.

– Вечный шах?

– Как в разговоре, так и в игре.

– Слушай, Леонид Аркадьевич! Взял бы ты меня с собой!

– Куда?

– Куда каждый день исчезаешь.

– Я не отдыхать хожу.

– Так, а мне тут что, подыхать от скуки? С рыжим глухонемым стариком!

– Вряд ли тебе интересны проблемы чужого города.

– Я согласен.

– Вот и я говорю о том же.

– На ничью согласен! – Никита положил обоих королей ногами друг к другу.

– И всё же увяжешься за мной?

– А куда мне ещё деться? Не возвращаться же на завод!

– Хорошо. Только обещай не открывать рта!

– Буду нем, как рыба! Как катран! Леонид Аркадьевич, за меня краснеть не придётся!

– Все бы так обещали, – пробурчал Чугуев, разбирая постель.

Никита молча уложился. Отвернувшись к стене, захрапел.

Поутру Никита проснулся раньше будильника, долго ворочался, стараясь не разбудить Чугуева.

С полуписка наручных часов Чугуев вскочил с постели.

– Идёшь? Не передумал?

– А как же? – Никита сел в кровати.

Они быстро умылись, спустились в бар.

Мигом подбежала рыжая официантка в пиратской тельняшке. Приняла заказ, улыбаясь как старым знакомым.

– М-да, свято место пусто не бывает! – сказал Чугуев.

– Поганое корыто счастливое!

– Почему? – спросил Чугуев, улыбаясь.

– Всегда помоями полно.

Вернулась официантка, расставила чашки с кофе, яичницу, эклеры.

Завтракали в тишине. Никита едва раскрывал рот, что-нибудь сказать, но, видя, как сосредоточенно жуёт Чугуев, тут же поддавался его примеру.

– Спасибо пиратскому общепиту! – сказал Никита девушке.

Она улыбнулась.

– Пошли, уж.

– Идём, идём! А далеко?

– Шагов четыреста.

– Слушай, Леня! То есть, Леонид Аркадьевич, кем ты меня представишь?

– Журналистом.

– Почему?

– Болтаешь много.

– Так они журналиста выкинут за порог! Тем более, много болтающего!

– Я скажу, что ты родственник по линии жены.

– Верно! От своей крови не откажешься: испорчена, а терпи!

– Отчество у тебя какое?

– Русское.

– Иванович?

– Да.

Никите расхотелось хохмить. Он застыл с раскрытым ртом. Как недооценил Лёню! Основные открытия впереди, решил Никита. И не ошибся.

У крыльца администрации их встречала целая делегация.