Я осмотрелась, но не увидела ни караульных, ни патрулей. Да и откуда им взяться? Никто и не догадывался, какое зло таится в этих стенах. Здесь обитали хищники, а не добыча.

Поминутно оглядываясь, я старалась держаться как можно ниже к земле и, удалившись на приличное расстояние от замка, ускорила шаг. Впереди маячили деревья.

Я петляла среди стволов, предвкушая, как выберусь на открытую местность. Один отрезок пути дался особенно тяжело: я то и дело спотыкалась о торчащие корни, наталкивалась на деревья. Чаща понемногу редела, и моему взору открылся луг. Коварный лес притаился чуть поодаль, но если он не помешал Ленноксу добраться до Кадира, то мне не помешает и подавно. Вытянув шею, я искала на небе полярную звезду и другие знакомые ориентиры. А после, определившись с координатами, бросилась бежать. И бежала во весь опор. Легкие полыхали огнем. Мышцы горели. Тело сводило судорогой.

Но, вопреки всему, я не останавливалась ни на секунду.

Леннокс

В предрассветных сумерках кто-то оглушительно забарабанил в мою дверь. Восход задерживался, и мне искренне хотелось, чтобы он никогда не наступал.

Всю ночь я не сомкнул глаз, перебирая в памяти события минувшего вечера. Горделивый взгляд Анники, суливший мне скорый триумф, который обернулся горьким разочарованием. В голове звучал ее мелодичный голос, которым она произнесла: «Кассиопея» – слово, некогда чудившееся таким прекрасным и загадочным.

В паузах между ударами мне представилось ее надгробие рядом с могилой матери.

– Леннокс! Просыпайся, парень!

Я вскочил, удостоверился, что Колючки нет в комнате, и, не удосужившись заправить рубашку в штаны, пошел открывать. Каван запрещал заводить питомцев и тратить на них и без того скудный провиант, а его тон заранее не сулил ничего хорошего. Если Каван поднялся в такую рань, жди беды.

– Чем могу служить, сэр? – отперев замок, спросил я.

За спиной Кавана маячила Блайз со скрещенными на груди руками.

– Девчонка смылась.

У меня вырвался вздох то ли досады, то ли облегчения.

– Что?

– Я заглянула проведать ее, – пояснила Блайз. – Но нашла только груду одежды на полу у окна. Она расстегнула кандалы, отодвинула прут и смылась.

Я не верил своим ушам.

– Расстегнула кандалы?!

Каван влепил мне звонкую пощечину:

– Она сбежала! В твою смену! Чем ты думал, когда приволок ее сюда в качестве подношения? Какой от нее прок для армии? Теперь наше местонахождение раскрыто! Каким бы глупым ни был твой отец, ты в десять раз глупее!

Мне стоило немалых трудов не свернуть ему шею. Сил у меня в избытке, можно попытаться. Однако сейчас на кону стояли вещи посерьезнее моей уязвленной гордости.

Я пошевелил челюстью, борясь с искушением дотронуться до пылающей щеки.

– Откуда мне было знать, что эта девчонка умеет орудовать отмычкой!

– А мозгов караулить ее тебе тоже не хватило? – Каван буравил меня потемневшим взглядом. – Или совесть в облике ее покойной мамаши не позволила? – глумился он.

Желание врезать ему стремительно нарастало. Всего один удар. Всего один.

– Я не изучил врага досконально, в этом моя ошибка. Но, заметь, единственная ошибка. Целью моего Задания было доказать тебе, как легко проникнуть в страну, о захвате которой ты твердишь многие годы. А девчонка, кстати, подкинула нам ценную информацию. Похоже, в королевстве с младенчества учат расстегивать кандалы. Следовательно, к будущим узникам нужно применять иные меры, согласен?

Каван сердито раздувал ноздри, недовольный тем, что мне удалось выкрутиться. Я мысленно похвалил себя за смекалку.

– Исправь все! – Он ткнул в меня крючковатым пальцем. – Живо!

Каван развернулся и зашагал прочь, стены содрогались от его тяжелой поступи.

– Жди меня здесь! – велел я Блайз и бросился обратно в комнату.

Я спешно натянул камзол, застегнул ремень с поясной сумкой, сунул ноги в сапоги и сгреб плащ. Выступать нужно немедля.

– Давно ты была в темнице? – спросил я, направляясь в обеденный зал за подкреплением.

Блайз не отставала от меня ни на шаг.

– С полчаса.

– Кандалы там?

– Да. Один браслет поцарапан. Похоже, она дробила им подоконник, чтобы расшатать прут.

Я покачал головой. Умно. Не всякий до такого додумается.

– Еще там валялась одежда. Твоя принцесса сняла верхнее платье, протиснулась в проем и слиняла. Правда, полуголой ей на таком морозе долго не протянуть, – добавила Блайз.

Я кивнул. Воображение рисовало, как Анника, изнемогая от голода и жажды, мечется на ледяном ветру. Если она и доберется до леса, ее шансы уцелеть невелики.

– Не протянуть, – эхом повторил я.

Это облегчало мне задачу. Не придется брать очередной грех на душу. Пусть Анника умрет не от моей руки.

Во сколько же состоялся наш последний разговор?.. По всем подсчетам, у принцессы получалось шесть часов форы.

– Она не могла взять лошадь?

– Могла.

Не доходя до столовой, я вдруг замер.

– Погоди. А как ты очутилась в темнице?

Какая-то неуловимая эмоция промелькнула во взгляде Блайз.

– Тебя искала. Хотела узнать, как идет допрос. В лучшем случае принцесса заручилась шестичасовой форой.

Я нутром чувствовал: врет, но допытываться не стал.

– Окрестности кишат дикими зверями. Местность гиблая. А у беглянки нет ни провианта, ни теплой одежды, ни карты. Бьюсь об заклад, она уже мертва.

– Весьма вероятно.

– Но разыскать ее нужно, иначе Каван шкуру с меня спустит.

– К гадалке не ходи.

Фыркнув, я переступил порог обеденного зала:

– Иниго! Гриффин!

Я развернулся, уверенный, что они беспрекословно последуют за мной. Так и случилось. Мой путь лежал в торцевую часть замка, где под навесом мы устроили подобие конюшни. Надо взять за правило ежедневно пересчитывать лошадей.

Я подобрал бурдюк с водой, второй бросил Блайз. Нагнавшие нас Иниго с Гриффином уже седлали коней. Запрыгнув в седло, мы двинулись на запад. Если у Анники есть хотя бы толика здравого смысла, она попытается укрыться в лесу. Где мы ее и настигнем.

Анника

С восходом я лишилась укрытия. Мои сапоги для верховой езды не были предназначены для бега и в кровь стерли ноги. Скрюченные пальцы окоченели от холода, любая попытка сжать их в кулак отзывалась мучительной болью. Ветхий замок располагался вдали от цивилизации, по дороге мне не встретилось ни одной деревеньки, где можно найти пристанище или попросить помощи.

Единственным ориентиром служило солнце. Впереди темнел кошмарный лес, куда не проникало ни единого луча и где природный компас попросту бессилен. В голове царила сумятица. Благодаря адреналину я проделала огромный путь, но сейчас думала лишь о мертвых гвардейцах, брошенных на произвол судьбы. Думала, что не вернулась домой, как