лестнице, а едва мы завернули за угол, шарахнула об стену с такой силой, что перехватило дыхание и зазвенело в ушах.

– Не рыпайся! – процедила Блайз, снимая с крюка кандалы.

– Ему не стоило повышать на тебя голос, – тихо заметила я.

– Закрой рот!

Блайз защелкнула на моих запястьях массивные браслеты и только потом развязала путы. Да, в сноровке ей не откажешь. Как, впрочем, и всем обитателям захолустного замка.

Схватив за раненое предплечье, Блайз со вздохом втолкнула меня в камеру. У стены виднелось подобие койки, окном служил круглый проем, забранный решеткой.

– А где?.. Мне надо… – Она кивнула на жестяное ведро в углу, и я закатила глаза. – Прелестно.

– Брезгуете, ваше высочество?

Выбирать не приходилось. С трудом подобрав скованными руками подол, я присела над ведром и отвернулась. Если выберусь отсюда, то даже на смертном одре не признаюсь в этом конфузе.

– Хотя бы скажи, где мы? – взмолилась я. – Мне еще не доводилось бывать так далеко на востоке. Я и не знала, что эти земли обитаемы.

Более того, мне всю жизнь внушали, что они отрезаны от прочих территорий непроходимой чащей.

– Немудрено! – фыркнула Блайз. – Твой народ купается в роскоши. Какое вам дело до тех, кто прозябает в глуши.

Я выпрямилась и как бы невзначай шагнула к собеседнице:

– Ну а название у глуши есть?

– Замок Возино, – выпалила блондинка. – А сами края слывут безымянными.

Я медленно кивнула. Очевидно, наши карты сильно погрешили против истины, окрестив восточные территории Незанятыми.

– Вот как… И давно вы тут поселились? Почему не приведете в порядок единственное жилище?

– На замок мы наткнулись лет десять назад и латаем его по мере сил. Откуда прикажете брать средства на большее, ваше высочество? – Блайз отлепилась от стены и закружила по камере. – Любопытно, какую расправу тебе уготовили? – лениво протянула она. – Дыба уже много лет пылится без дела. – (Я мысленно содрогнулась, но виду не подала.) – Впрочем, королевская особа достойна чего-то не столь банального. Как считаешь?

– Затрудняюсь ответить. В Кадире, откуда я родом, хотя вы твердите про какой-то Дарейн, не истязают людей. Любое насилие отвратительно. – Мне очень хотелось сопроводить свою речь жестом, но цепь сковывала движения. Ощущение беспомощности угнетало.

– Хорошо бы сразиться с тобой один на один, – мечтательно протянула Блайз. – Ристалище у нас имеется, а ты, как оказалось, умеешь управляться с мечом. Как тебе такой вариант?

– У меня рука не поднимется убить женщину, – парировала я. – Да и твой командир, судя по поведению, скорее встанет на мою сторону, чем на твою.

Блайз в три шага пересекла камеру и влепила мне пощечину. С губ сорвался непрошеный всхлип. Ноги на секунду подкосились. Головная боль, возникшая после удара о стену, вспыхнула с новой силой.

– Будь моя воля, я бы привязала тебя к скале и стала ждать прилива.

– На ее счастье, решать не тебе, – раздался спокойный размеренный голос.

Мы обернулись. В дверях стоял Леннокс. Он успел умыться, зачесать назад длинные черные волосы и сменить испорченный камзол на новый, с узкими рукавами и застегнутыми пряжками. Как ни странно, метаморфозы сделали его облик более зловещим.

– Свободна, Блайз!

Блондинка застыла, скрестив руки на груди, но через мгновение развернулась и вышла.

Едва она скрылась из виду, Леннокс запер дверь на огромный универсальный ключ и, привалившись к стене, сложил руки на груди.

– Полагаю, ты Анника, – уверенно констатировал он.

Я тряхнула головой:

– Восхищаюсь твоей осведомленностью. Особенно если учесть, что вплоть до сегодняшнего дня я даже не подозревала о твоем существовании.

Он отвел глаза и, по примеру Блайз, принялся мерить шагами камеру.

– Я тоже не подозревал. Только догадывался. Мне доводилось слышать твое имя лишь однажды. – Он замер и буквально впился в меня взглядом, ожидая дальнейшей реакции. – Это последнее, что твоя мать сказала перед смертью.

Леннокс

Она потрясенно замолчала, напускная холодность испарилась, взгляд остекленел.

– Что?

– Должен признать, последние три года я думал, что «Анника» – это молитва на неведомом мне языке. Она произнесла твое имя с таким пылом, с такой надеждой, точно просила некое божество о милости или прощалась с миром.

– Мама была здесь? – прошептала она.

Я кивнул.

Ее грудь судорожно вздымалась, взгляд метался из угла в угол, в голове теснились вопросы.

– Так она мертва?

– Да, – не сразу ответил я, невольно тронутый отчаянием в ее голосе.

– И ты наблюдал ее последние минуты?

– Да.

– Она… – Анника сглотнула, стараясь совладать с собой. – Она сильно мучилась?

– Нет. – Тут я не покривил душой. – Она умерла мгновенно и безболезненно. Многие мечтают о такой смерти.

Одинокая слезинка скатилась по щеке, обезображенной алой ссадиной. Анника не заплакала, не лишилась чувств, не впала в ярость. Она хоть представляет, до какой степени похожа на мать?

– Спасибо за откровенность, – выдавила она и, морщась от боли в раненом предплечье, дотронулась до мокрой щеки.

– Пожалуйста. Надеюсь, ты ответишь мне тем же. Сядь. – Я кивнул на низенький табурет у стены.

Раздавленная известием о смерти матери, она безропотно повиновалась.

– Что тебя интересует?

– Цифры, принцесса. Сколько человек населяет украденное вами королевство, сколько кораблей в вашей гавани. Сколько…

– Постой! – Она возмущенно выставила ладонь. – Украденное королевство? Мы ничего не крали.

– Ошибаешься. Мне ваша история известна гораздо лучше, чем тебе, принцесса. Бьюсь об заклад, тебя с детства потчевали сказочками о доблестных предках, которые отважно боролись против захватчиков и победили. Угадал?

– Угадал, только никакие это не сказки, а чистая правда.

Я покачал головой:

– Они действительно отогнали тех, кто посягал на целостность семи кланов, а после украли корону у моего народа, клана Дарейн. Почти все обитатели замка – выходцы из Дарейна, и единственная причина, по которой не мы восседаем на отнятом вами троне, состоит в том, что твои прадеды истребили половину нашего клана, а вторую половину обратили в бегство, присвоив себе то, что принадлежит нам по праву.

Ей хватило дерзости ухмыльнуться мне в лицо.

– Ты глубоко заблуждаешься. Территорию, ныне занимаемую Кадиром, некогда делили между собой не семь, а шесть кланов. И мои предки владели большей частью этих земель. Как можно незаконно захватить то, что и без того наше.

Я коротко хохотнул:

– Тебя обманули. Земли, где стоит твой маленький замок, в котором у тебя красивая кроватка, принадлежат моему народу, дарейнианцам. Многие десятилетия мы томились в изгнании, но пора восстановить справедливость. И ты нам в этом поможешь. Или умрешь. – (Она недоверчиво смотрела на меня, явно сомневаясь в истинности моих слов.) – Поверь, я говорю правду.

Она презрительно фыркнула:

– Даже если и так, сути