Имам был бы потрясен при мысли, что герцог путешествует один с молодой женщиной, на которой не женат.

Поэтому он не колеблясь заявил, что его жена нуждается в отдыхе.

Герцог поспешил вернуться туда, где Мимоза держала лошадей; он заметил стоявшего невдалеке мальчика лет пятнадцати, наблюдавшего за ними.

Герцог подозвал его и, когда тот подошел, велел ему присмотреть за лошадьми.

Потом герцог снял Мимозу с лошади, но не опустил на землю, опасаясь, что девушка не удержится на ногах.

Так на руках он и понес ее в дом имама, который ждал их в дверях.

Их провели в небольшую комнату, предназначенную, очевидно, для гостей.

Она была скудно обставлена, В комнате стояла тахта высотой дюймов шесть от попа. на которой лежало несколько подушек, имелись молельный коврик и стул.

Герцог осторожно опустил Мимозу на тахту и тихо сказал по-английски:

— Мне надо позаботиться о лошадях.

Если имам заговорит с вами, имейте в виду — я назвал вас своей женой.

Заметив, как расширились от удивления глаза Мимозы, он поспешно вышел из комнаты, с облегчением обнаружив, что имам вышел следом за ним.

Имам объяснил герцогу, что позади дома есть конюшня; тот нашел ее и поставил лошадей в два пустых стойла.

С помощью мальчика он расседлал лошадей и снял с них уздечки. Он дал мальчику немного мелочи и поблагодарил его.

Все это заняло совсем немного времени.

Когда он вернулся в дом, дверь оказалась приоткрытой, но имама нигде не было видно, поэтому герцог решил, что тот, должно быть, снова пег спать.

Герцог вошел в комнату, где он оставил Мимозу.

Его не удивило, когда он нашел ее крепко спящей.

Имам оставил на стопе зажженную свечу.

При свете свечи герцог заметил, что девушка спит, по-детски уткнувшись в подушку и подложив руку под щеку.

Она выглядела очень красивой, очень молодой и очень невинной.

Герцог довольно долго смотрел на нее, потом осторожно снял с нее ботинки.

Наконец герцог разулся сам и устроился рядом с девушкой на тахте.

Она даже не пошевелилась, и он понял, что она спит крепким сном совершенно измученного человека.

Герцог ясно понимал, каких усилий стоило ей напугать и обратить в бегство бандитов; при этом она очень боялась, что те, вместо того чтобы убежать, нападут на нее.

Герцог потушил свечу и усмехнулся, подумав, что, расскажи он друзьям, как находился ночью подле самой красивой девушки на свете и даже не притронулся к ней пальцем, они бы не поверили ему.

Герцог решительно отогнал такие мысли и попытался заснуть.

Мимоза проснулась как от толчка.

Солнце заливало комнату, поэтому она догадалась, что уже поздно.

Сначала девушка никак не могла понять, где она.

Но, когда Мимоза оглядела комнату, воспоминания о событиях предыдущего дня нахлынули на нее.

Последнее, что она помнила, — как герцог внес ее в дом.

Интересно, где он сейчас.

Девушка повернулась и внезапно сообразила, что подушки на другой стороне тахты смяты, а на той, что лежала в изголовье, остался след от головы герцога.

» Неужели он действительно спал рядом!«— подумала она и залилась румянцем от одной этой мысли.

Невероятно!

Но ведь все происходящее с тех пор, как она оказалась в Тунисе, было невероятным!

Она села, увидела свои ботинки, аккуратно поставленные у тахты, и догадалась, что разул ее, должно быть, герцог.

Она опять покраснела.

На стене между двумя картинами висело зеркало.

Она взглянула на себя и ужаснулась тому, в каком беспорядке ее волосы. Она попыталась пригладить их и уложить при помощи немногих оставшихся у нее шпилек.

Потом открыла дверь комнаты, надеясь найти место, где можно умыться.

Это оказалось совсем нетрудно, поскольку в соседней комнате обнаружились таз и большой кувшин, полный воды.

Мимоза вымыла лицо и руки и нашла полотенце, чтобы вытереться, потом решила осмотреть все вокруг.

Далеко идти ей не пришлось: в другом конце узкого коридора она различила голоса.

Открыв дверь в комнату. Мимоза увидела герцога и имама, завтракавших за столом.

Когда она вошла, те встали.

Имам обратился к ней по-французски:

— Бонжур, мадам, я надеюсь, вы хорошо спали.

— Я очень вам благодарна, — сказала Мимоза. — Я так устала, что не смогла бы сделать еще и шага!

Имам улыбнулся и подвинул ей стул.

— Поешьте, — сказал герцог. — Святой отец так добр, что разрешил нам присоединиться к его полуденной трапезе.

Мимоза была голодна. Она с удовольствием отведала йогурта, который, как она знала, подавали в каждом тунисском доме. С удовольствием попробовала она и какое-то национальное блюдо, которое ей предложили после йогурта.

Был также подан мятный чай — традиционный для всех арабских стран напиток.

Мимоза поняла, что герцог торопится уехать: он отправился за лошадьми, не дожидаясь, пока она закончит есть.

Они горячо поблагодарили имама за его гостеприимство, а герцог оставил на столе значительную сумму» для тех, кто молится в мечети «.

И вот они опять отправились в путь.

Они ехали быстро, но Мимозе казалось, будто прошло много времени, прежде чем они снова увидели акведук; она поняла, что скоро они доберутся до столицы Туниса.

Действительно, еще не было и пяти часов пополудни, когда они поднялись по крутому склону Сиди Бу Сайда и достигли виллы.

— Вот мы и вернулись! — радостно воскликнула Мимоза.

Они с герцогом едва ли перекинулись хоть словом с того момента, как покинули дом имама.

— Вам надо пойти отдохнуть, — посоветовал он.

Именно этого девушке и хотелось.

Ее пугала сама мысль о необходимости объяснять Сюзетте, где они были и что с ними произошло.

Как только они вошли в дом, их радостно приветствовал Жак.

Минутой позже показался Дженкинс, торопливо спускавшийся по лестнице.

— Мы не ожидали вашу светлость назад так скоро! — заявил он.

— Позже узнаете, почему так получилось, — сказал герцог. — Мисс Тайсон очень утомлена и должна немедленно отправиться отдыхать.

— Конечно, — согласился Дженкинс и побежал вверх по лестнице, чтобы открыть дверь перед медленно поднимавшейся по ступеням Мимозой.