Девушка ожидала в любой момент услышать голос Сюзетты.

Однако когда горничная пришла, чтобы помочь ей раздеться, она сказала:

— Боюсь, мадемуазель, у нас плохие новости о мадам Бланк.

— Плохие новости? — переспросила Мимоза.

— Она вчера так разболелась, что мы послали за доктором. А он сказал, что она страдает не от мигрени, у нее лихорадка!

Мимоза удивленно смотрела на горничную, и та продолжала:

— Они забрали ее в больницу, там ее будут лечить.

— Мне ужасно жаль, — только и сумела произнести Мимоза.

На самом же деле она почувствовала облегчение.

Теперь ей не придется разговаривать с Сюзеттой и не надо будет рассказывать той обо всем случившемся с ними; сейчас девушка мечтала только об отдыхе.

Мимоза проспала три часа.

Она проснулась, чувствуя себя намного лучше, и позвонила.

— Я спала, — зачем-то сказала она, когда явилась горничная.

— Мсье герцог велел нам не беспокоить вас и дать вам отдохнуть. Он велел подать ужин в девять часов и надеется, что вы присоединитесь к нему, если будете чувствовать себя достаточно хорошо.

Мимоза вскочила с постели.

— Я чувствую себя отлично, — сказала она, — но я хотела бы принять ванну.

Это причинило бы массу беспокойства в обычном французском доме, однако граф Андре побеспокоился о своем комфорте весьма обстоятельно.

Он устроил ванную рядом с комнатой, в которой сейчас спала Мимоза.

Холодная вода поступала из водопровода, весьма современного, по мнению Мимозы.

Горячую воду носили снизу по лестнице.

После ванны с душистыми солями Мимоза оделась в самое нарядное вечернее платье.

Когда она спустилась вниз, ее глаза сияли от волнения.

Она страстно желала снова видеть герцога и снова говорить с ним.

Она только ужасно боялась, что после их неудачной поездки он постарается уехать как можно скорее.

Одетый в вечерний костюм, герцог ждал ее в гостиной, выходящей в сад.

Когда она вошла в комнату и остановилась у двери, оба они некоторое время молчали.

Наконец он спросил своим звучным голосом:

— Вам лучше?

— Да, спасибо. Я намного лучше себя чувствую после хорошего сна.

— Именно это я и хотел услышать, — сказал герцог, улыбаясь. — Шампанское ждет нас, чтобы отпраздновать наше возвращение: ведь только благодаря вам мы сейчас целы и невредимы.

— Из этого получится занимательная глава вашей книги, — сказала Мимоза. — Надеюсь, вы смогли собрать достаточно материала, прежде чем нас так грубо прервали.

Герцог разливал шампанское.

Он протянул ей бокал и поднял свой:

— За удивительную молодую женщину!

Они выпили, и тут Жак объявил, что обед готов.

Повар превзошел себя, особенно если принять во внимание, что он не ожидал их назад так скоро.

Впрочем, возможно, подумала Мимоза, ей это только так казалось: ведь она была с герцогом.

Каждое блюдо было амброзией, каждый глоток вина — нектаром.

Поскольку в стоповой все время находились Дженкинс и Жак, они не говорили о похищении, а только о Фубурбо Майус.

Они обсуждали, что еще может быть обнаружено при раскопках, когда полностью закончатся работы по снятию грунта.

Потом они вернулись в гостиную.

Пампы уже зажгли, но окна в сад были открыты.

Там, за пределами комнаты, звезды на небе сверкали подобно алмазам.

Луна, освещавшая им дорогу к безопасности предыдущей ночью, бросала на море серебристую дорожку.

Мимоза встала у окна.

Когда герцог подошел к ней сзади, она спросила:

— Что вы собираетесь делать теперь?

Этот вопрос вертелся у нее на языке весь вечер.

Девушка знала: стоит ему сказать, что он уезжает немедленно, и ей трудно будет сдержать слезы.

Боясь выдать свои чувства, она крепко стиснула руки, чтобы заставить себя сдержаться.

— Я отвечу вам позже, — сказал герцог после небольшой паузы, — но сначала я сам хотел бы задать вам кое-какие вопросы.

Мимозу охватило нехорошее предчувствие.

— Какие… вопросы? — спросила она.

— Прежде всего, — начал герцог, — как случилось, что у вас такие обширные познания по части римских древностей?

Мимоза не отвечала, и он продолжал:

— Как, живя между Америкой и Англией, вам удалось в таком совершенстве овладеть арабским языком?

Мимоза попыталась найти слова для ответа, но не смогла.

Герцог придвинулся немного ближе к ней и спросил:

— Если вы не хотите отвечать на эти вопросы, скажите, сколько мужчин целовали вас до меня?

Этот вопрос оказался такой неожиданностью для Мимозы, что она невольно сказала правду:

— Никто… Никто ни разу не целовал меня, — прошептала она, — кроме… вас.

Герцог взял ее за плечи и медленно повернул к, себе лицом.

— Именно так я и понял, когда я поцеловал вас, — сказал он. — Так, может, хотя бы теперь вы объясните мне, почему вы здесь?

Почему прячетесь под именем мисс Минервы Тайсон?

Он говорил медленно, держа Мимозу за плечи так, чтобы она не могла убежать от него.

Она быстро взглянула на него снизу вверх, тут же отвела взгляд и заговорила почти бессвязно:

— Почему вы… Почему вы меня об этом спрашиваете? На такой вопрос я не могу ответить!

— Почему нет? — требовательно спросил герцог.

Не в состоянии ничего придумать. Мимоза пробормотала:

— Я думаю, мне следует… пойти спать.

Она попыталась высвободиться, но герцог все так же крепко держал ее.

— Я хочу получить ответ, — сказал он, — и это очень важно для меня.

— Но почему это… должно быть важным для вас? — спросила Мимоза. — Вы побывали в Фубурбо Майус, ради чего и приезжали сюда… Так чего же вам больше… чего вы еще хотите?

— Я хочу вас! — тихо произнес герцог.

От изумления Мимоза широко раскрыла глаза, взглянула на него и не смогла отвести взгляд.

— Я люблю вас! — сказал герцог мягко. — И хочу, чтобы вы стали моей женой.

Он произнес эти слова с такой искренностью, которая не могла быть истолкована не правильно.

Мимоза смотрела на него, словно никак не могла поверить в услышанное.