— Еще несколько дней — и мы заново изобретем Камасутру, — обещает он; когда они добираются до номера, отмечает, что волосок на двери в прихожую на месте. Как и волоски в шкафу.

— Я люблю тебя, — говорит Камилла.

— А я — тебя.

— Я так возбуждена, Воорт. Давай ласкать друг друга, — предлагает Камилла, выходя из ванной в белой кружевной сорочке. Член Воорта скукоживается как дохлый червяк.

«И никуда не денешься».

— Иди сюда, — говорит он.

Воорт не может даже мастурбировать. Чувствует себя истощенным, старым. Камилла тянется к нему, но ее прикосновение вызывает в памяти автозаправку.

В четыре утра он, задыхающийся, потный, сидит в постели. Ноздри забиты запахом лизола. Омерзительное ощущение чужих рук на ягодицах так и не исчезло.

«Отвлекись, займись работой.

На пороге какого открытия я оказался дома?»

Но вместо этого приходит другая мысль: «Расстанься с ней. Ты больше не мужчина.

Уходи из полиции».

Новое, современное восьмиполосное шоссе несет их на север через промышленные и сельскохозяйственные зоны в сторону пампасов и полоски субтропического леса. Ориентируясь по карте, они находят парковку над главным рукавом реки Парана — широким светло-бурым потоком, берущим начало из Амазонки, в сотнях миль отсюда. Дороги здесь грунтовые. Толстые, искривленные стволы деревьев увиты лианами. На обочинах валяется мусор. По дороге снуют босые мальчишки-торговцы на дешевых велосипедах.

— Как по-твоему, радость моя, водятся здесь аллигаторы?

— Ну, если бы водились, путеводитель вряд ли рекомендовал бы это место для гребли.

Они вынимают из багажника рюкзаки со складными каяками, собирают лодки на заросшем травой берегу и спускаются в воду.

— Воорт, смотри! Попугаи!

Воорт готов поверить, что за ними никто не следит. Никто не сворачивал за ними с шоссе, и, поскольку у них нет разработанного маршрута, никто не сможет поджидать их там, где они решат остановиться вечером.

«Вряд ли нападение было расплатой. Будь это так, какая им разница, уеду я из Нью-Йорка или нет? Почему бы им было просто не осуществить угрозу сразу же? Кто они?!» Крик души.

Камилла читает:

— «Многочисленные рукава дельты живописны, но обманчивы. Очень легко заблудиться в лабиринте островов. Будьте осторожны!»

День жаркий, небо синее; ни Воорт, ни Камилла не сказали ни слова о его вчерашней несостоятельности. За несколько минут цивилизация словно исчезла. В темной, бурной воде ничего не видно. Они разрезают маслянистую волну, поднятую проплывающим мимо потрепанным грузовым судном — таким ветхим, что не смогло бы пройти техосмотр в Нью-Йорке.

Они сворачивают в один из узких каналов. Покосившиеся дома стоят на сваях на расчищенных участках леса. Течение проносит мимо распухшего дохлого тапира. В кронах деревьев пронзительно перекликаются парочки ярких попугаев. Иногда мимо с ревом проносится современный катер.

— До Нью-Йорка словно триллионы миль, — говорит Камилла.

На ней футболка с логотипом «Таргет» — осталась после старой телепередачи — поверх бикини. Воорт надел майку софтбольной команды Полицейского управления Нью-Йорка и мешковатые спортивные трусы «Лэндз-энд». На обоих высокие неопреновые ботинки — на случай, если придется идти пешком по грязи.

В полдень они выбираются на берег и перекусывают свежим хлебом, сыром, салями и бананами, запивая все холодной минеральной водой.

— А все-таки любопытно… почему ты за все платишь наличными, а не кредитной карточкой? — спрашивает Камилла.

— В путеводителе говорится, что здесь за это берут дополнительные проценты.

Но Камилла — режиссер новостей. Она не бросает заинтересовавшую тему. И снова заговаривает об этом вечером, когда они одеваются, собираясь на обед, в маленьком отеле «Дельта», — администратор здесь принял наличные.

— Помнишь ту передачу пару лет назад, которую «Таргет» делала по списку «Самых разыскиваемых»? Как ФБР выслеживало их по платежам по кредитным картам?

— Ты меня разоблачила. Меня преследует ФБР.

— Мы делали еще одну передачу — о водителе грузовика, незаконно перевозившем срубленные деревья из государственных заповедников. Ему все это страшно не нравилось, но он не мог заставить себя сдать своего босса. Я довела его до слез. В конечном счете, успокоившись, он рассказал.

— Для этих воспоминаний есть какие-то особые причины?

Их номер расположен на третьем этаже, балкон выходит на площадь. Воорт надевает летние брюки, темно-синюю спортивную куртку и белую рубашку. Камилла застегивает молнию на цветастой юбке в пол, на ногах — сандалии из ремешков. Светло-зеленый топ сочетается с легкой шерстяной кофточкой. В путеводителе сказано, что вечером в дельте можно простудиться.

— Не хочешь говорить мне, что происходит, — хорошо, — мягко произносит Камилла. — Но не лги мне.

Легкий ветерок пахнет зеленью, дизельным топливом, барбекю и чем-то, что напоминает Воорту яблочное повидло, но какое-то не такое.

— Сначала, в Нью-Йорке, я думала, что тут замешана женщина. Но женщина тут ни при чем, — продолжает она.

— Да.

— Перед тем как я в прошлый раз вышла замуж, мой муж — бывший — ухаживал за мной как сумасшедший. А потом, на следующее утро после церемонии, я, помнится, приготовила ему омлет. Пока он еще спал. Он спустился вниз. Посмотрел на еду. У него что-то во взгляде изменилось. Он сам изменился, но я еще несколько месяцев делала вид, что не видела этого или неправильно поняла. Сказал он только одно: «Ненавижу омлет». Но имел в виду совсем другое. Я обещала себе, что никогда больше не буду обманываться.

— Я люблю омлет.

— Чего ты боишься? Ты пугаешь меня. Это на тебя не похоже. Ты сильный человек. Самый сильный из всех, кого я знаю. Ты решишь любую проблему.

— Умираю от голода, — запинаясь, говорит Воорт. — Пойдем есть.

Из дельты они выезжают на шоссе, ведущее с севера на юг, и направляются в бескрайние пампасы. Мили, часы — целый день езды; Воорт все дальше от Нью-Йорка. Он едет в пустоту. Они с Камиллой почти не разговаривают. Он едет за край мира. Большие и малые города остаются позади; они в пустыне — и по-прежнему едут на юг.

Становится холоднее. Они едут в сторону Антарктики. Пейзаж немного напоминает Нью-Мексико. Сушь и заросли полыни. А еще Воорт видит покрытые снегом вулканические пики на западе, и все время дует свежий ветер, и нет животных — только бесконечная двухполосная дорога, вся в рытвинах. Деревья небольшие, чахлые и, кажется, наклонены к югу, словно даже растения стараются вырвать из земли корни и сбежать. На стоянках под жестяными навесами индейцы в толстых свитерах продают коку и буррито с ветчиной и сыром.