Каждый тренер заинтересован в том, чтобы к нему приходили сильные спортсмены. Будут сильные спортсмены – будешь двигаться хорошо и все блага твои.

Как, какими словами объяснить этому голубоглазому мальчику, что система, которая существовала и существует в фигурном катании, порочна: даже очень сильному хорошему тренеру не дают вырастить ученика от и до. В тот момент, когда его ученики достигают определенного уровня, их забирают тренеры следующей возрастной группы. Забирают практически насильственно: или спортсмена начинают очень сильно засуживать на соревнованиях, или тренеру не дают достаточно льда, оправдывая это тем, что другим группам тоже надо, и хоккеистам тоже надо, и кому-то еще надо… Ограничивают льдом и не дают работать в полную силу, давая понять: «Отдай. Ты что, хочешь лед потерять? Ты хочешь не поехать на соревнования? Ты хочешь, чтобы твою чудесную девочку, такую талантливую, незаслуженно опустили на последнее место?» Способных ребят забирают тренеры следующего возрастного уровня. Наталья Сергеевна с горечью вспомнила, как переживал ее муж, когда ему не дали довести двух очень способных мальчиков-одиночников. Он тогда тренировал детей в возрасте от 7 до 9 лет. Девятилетних ребятишек у него отобрали. Возраст с 10 до 15 лет – самый важный для фигуриста, он должен в этом возрасте освоить тройные прыжки и массу технических вещей, и там своя тренерская элита, которая чужаков в свой круг пускать отнюдь не стремится. А Валере, как и любому первому тренеру, тоже хотелось перейти в следующий возрастной уровень и работать со своими учениками, поехать с ними на этапы Гран-при, на чемпионат мира среди юниоров, составлять конкуренцию взрослым спортсменам… Не дают. Приходит в Спорткомитет какой-нибудь Тютькин-Пупкин и начинает петь в нужных кабинетах: «Какая хорошая девочка! Вот если бы она попала в умелые руки – я гарантирую, что она станет чемпионкой страны. А у своего нынешнего тренера она никогда никем не станет». И спустя короткое время из оных кабинетов поступает звоночек тренеру: отдай. Почему он должен отдавать? Это его ученик, он его вырастил, научил всему. «Отдай!»

Но, конечно, действовать через Спорткомитет, Федерацию фигурного катания или Тренерский совет могут далеко не все. Когда речь идет о реальном претенденте на медали – тогда, конечно, можно и связи задействовать. Например, если у тренера хорошие отношения с президентом Федерации, он может прийти и сказать: «Слушай, такой парень классный, давай там как-нибудь порешаем вопрос, я потом тебе из премиальных отстегну. А ты воздействуй своим ресурсом».

В основном же, видя перспективного ребенка, тренеры, которые хотят его забрать в свою группу, действуют через родителей, это наиболее доступный рычаг влияния. Чего проще – позвонить маме с папой или подойти к ним и сказать: «У вас хороший мальчик, но у него есть проблемы в технике. Если сейчас эти проблемы не исправить, то очень скоро он придет к своему потолку и дальше двигаться не сможет. Я – тот человек, который сумеет вам помочь. Вы меня знаете, у меня сильные спортсмены. Я вам предлагаю перейти в мою группу, я буду с вашим ребенком заниматься индивидуально, у него будут лучшие хореографы, и он сделает карьеру. Если вы хотите оставаться в своем болоте или заниматься чисто для здоровья – пожалуйста, оставайтесь там, где вы есть».

Родители, услышав такие речи, начинают сомневаться в тренере и присматриваться к тому, что происходит на тренировках. И находят, как правило, именно то, что позволяет им принять решение в пользу смены тренера и перехода в другую группу. Почему? Да потому, что ни одной «гладкой» группы нет, одному ребенку уделяется больше внимания, другому меньше, и всегда есть почва для родительской ревности. Соответственно, есть место недовольству. И когда родителю капнут на мозг, что твоему ребенку здесь меньше внимания уделяют или тренер недостаточно технически грамотно учит, он начинает задумываться. Потом еще один звоночек, и еще. Кто-то из начальства позвонит, кого тренер попросил позвонить: переходите, вам будет лучше, мы советуем. Идет обработка, и в конце концов спортсмен уходит. В конечном итоге все, что у тренера есть хорошего, у него забирают, и у него нет шанса вырасти как тренеру. Поэтому есть огромное количество перспективных талантливых людей, имен которых никогда не узнают люди за пределами мира фигурного катания, потому что они работают только в своем возрастном коридоре и им не дают вырастить спортсмена и довести его до чемпионского уровня.

Конечно, бывали случаи, и Наталья Ламзина прекрасно о них знала со слов мужа, когда тренеры, у которых пытались переманить учеников, узнавали о происках конкурентов и пробовали дать отпор. Например, сам Валера однажды позвонил такому «захватчику» и сказал: «Я тебе в морду дам, если ты будешь переманивать моих спортсменов!» Конкурент-«захватчик» не отступился и не растерялся, тут же помчался в Федерацию жаловаться на то, что ему угрожал тренер Ламзин.

И вскоре Валерию Петровичу позвонили.

– Ты почему так себя ведешь? – спросили у него строгим голосом. – Почему позволяешь себе высказывать угрозы в адрес уважаемого человека, заслуженного тренера?

– Но у меня ученика отбирают…

– А ты работай лучше, – последовал отеческий совет, – тогда от тебя не будут уходить.

Это было чистым лицемерием. И именно так, насколько знала Наталья Сергеевна, заканчивались все попытки противостоять такому своеобразному рэкету.

Она добросовестно пыталась объяснить все это молодому оперативнику так, чтобы он понял.

– Одним словом: у Валеры нет поддержки в Федерации, – закончила она, – поэтому в тренерском сообществе он сейчас не фигура, значит, и врагов у него куда меньше, чем у Болтенкова.

– Сейчас? – настороженно переспросил Роман. – А раньше было иначе?

– Да, раньше было иначе. Был период, когда Валеру поддержала Федерация, и ему доверили работать со старшими юниорами. Но это было давно. Скажите, я могу чем-нибудь помочь мужу? Мне кажется, я могу вам верить, вы не похожи на следователя и того полицейского, который меня допрашивал. Вы другой. Вы добрый. Дайте мне совет. Подскажите, что мне делать, – попросила Ламзина.

Рыжий оперативник отвел глаза, щеки его покрылись румянцем, и этот румянец почему-то умилил Наталью Сергеевну.

– Может быть, мне нужно дать какие-то показания? – настаивала она. – Ну, вы понимаете… Специальные показания… Может быть, мне следовало сказать, что я видела, как Валера уходил из квартиры в тот вечер, и что у него совершенно точно не было оружия? Следователь так цеплялся к этому моменту…

Роман посмотрел на нее удивленно и неодобрительно.

– Но ведь вы уже дали показания, я их читал. Вы несколько раз повторили, что были на кухне в тот момент, когда Валерий Петрович уходил из дома, и вы его не видели.

– Ну и что? Меня вызовут в суд и заставят давать показания, и я скажу по-другому. Я знаю, многие так делают. Сошлюсь на то, что была в шоке, а следователь этим воспользовался, давил на меня и угрожал. Может быть, даже ударил. Ведь это поможет Валере, правда? Ну не молчите, скажите хоть что-нибудь, дайте мне совет.

Роман встал с дивана и сделал несколько шагов к окну и обратно, в сторону двери.