— Прости, но я смертельно устала, а завтра на работу с отчетом. Давай в следующий раз.

Белецкий недовольно поджал губы, но мне уже было все равно. Пусть злится и капризничает, я просто хотела остаться одна.

— Вита, я подвезу тебя до дома, — предложил режиссёр, когда мы подписали все бумаги и выбрались наконец из полицейского участка. Стрелки циферблата показывали двенадцать ночи.

— Спасибо большое, но я уже вызвала такси, — отказалась я.

— Какая ты несговорчивая девушка!

— Что ж поделаешь! — засмеялась я, махнув подъехавшему такси.

— А поцелуй на прощание можно?

Я открыла дверь и подставила щеку. Все, последнее действо сегодняшнего безумного дня. Господи! Дай мне терпения!

Зря я так думала.

Не успела я зайти в квартиру и поздороваться со Стейком, как позвонил Михаил. Он оставался в ресторане улаживать дела с разбитой посудой и мебелью.

— Виолетта Сергеевна, помогите.

— А что случилось?

— Ресторан требует слишком большую компенсацию. У меня нет таких денег. Вы поймите, Берт — хороший парень, только он совсем недавно спустился с гор. Никогда не жил в большом городе и не пил крепкий алкоголь. Ему просто снесло крышу. Он проспится, поймёт, что натворил, и ужаснётся.

— А чем я могу помочь?

— Может быть, договоритесь с администрацией ресторана насчёт бесплатной рекламы? А Берт выступит в качестве модели. Вам же он понравился. Сами говорили: «Идеальный типаж!»

— Миша, как я могу? Я обычный журналист и никакого отношения к рекламным агентствам не имею.

— Ну, у вас же есть связи, — голос Михаила зазвучал все глуше и неуверенней, но вдруг поднялся с новой силой: — Погодите! Ваш оператор дал Берту визитку. Может, он выручит?

— Предлагаете звонить Олегу Ивановичу ночью?

— Виолетта Сергеевна, выручайте парня. Он же пострадал из-за провокации вашего режиссёра.

Михаил говорил, а я чувствовала в его словах второй смысл. Пострадал его друг из-за меня. Но разве я виновата, что Берт ни с того ни с сего решил, что я его женщина?

— Ладно, — нехотя согласилась я. — Попробую.

Удивительное дело, но Олег Иванович согласился помочь. Мы договорились встретиться утром в ресторане и уладить все мелочи с администрацией. Я наконец-то умылась, переоделась и буквально упала на кровать. Ноги гудели от усталости, а голова от напряжения и толпы мыслей. Кот запрыгнул следом и устроился у меня в ногах.

— Знаешь, Стейк, сегодня я встретила парня, очень похожего на того, что вижу в снах.

— Мя-у-у-у, — протяжно пропел кот.

Он вмиг оказался возле моего лица и пристально посмотрел на меня. Его оранжевый глаз отдавал в полумраке зеленью. Мне вдруг почудилось, будто Стейк хочет что-то сказать, настолько его взгляд был выразительным.

— Этот парень назвал меня своей женщиной. Представляешь! А я его впервые вижу.

Кот ткнулся мордочкой в мою щеку. От него приятно пахло чистой шерсткой: совсем домашним стал, на улицу почти не выходит.

— Мя-у-у-у.

— Эх, дружок! Нет, чтобы словами сказать, — вздохнула я и повернулась на бок. Подложила ладонь под щеку, как в детстве, закрыла глаза и сонно добавила: — А Берт сидит сейчас в обезьяннике. Жаль его.

И тут Стейк словно сошёл с ума. Он прыгнул мне прямо на лицо, потом отскочил и прыгнул снова. Я резко села. Добродушная мордочка кота исказилась. Он рычал на меня, как собачонка, выставив клыки. В его голосе звучала такая страсть и ярость, что я испугалась.

— Что случилось? Что не так?

Но кот спрыгнул с постели и, уже сидя на полу, вцепился зубами за одеяло.

— Мя-у-у-у!

— Ты хочешь, чтобы я куда-то пошла?

Стейк отбежал к двери, потом вернулся.

— Но уже ночь! Куда мне идти?

Кот помчался в прихожую и чем-то загрохотал. Я кинулась следом. Стейк подпрыгивал и хватал зубами мои вещи. Вот на полу оказался шарф, следом полетела шапка. Он повис на пальто, но стащить с вешалки и его силёнок явно не хватало.

— Ничего не понимаю! Куда я должна пойти?

Звонок телефона ударил по голове, словно судейский молоток по подставке.

Быстрый взгляд на часы — половина второго ночи. В такое время нужно ждать только плохие новости. Сердце забилось в груди, жаром охватило горло. Мама… что-то случилось с мамой. У неё давление. Вдруг инсульт, а я за весь день не нашла минутки, чтобы позвонить. От раскаяния на глаза навернулись слезы.

Я кинулась к мобильнику и выдохнула, едва взглянув на экран: Михаил.

— Какого черта? Вы на часы смотрели? — рявкнула я.

— Простите, простите, Виолетта Сергеевна.

— Миша, я уже легла спать. Мне утром на работу. Спокойной ночи.

Я провела пальцем по экрану, закончив разговор, но промахнулась и услышала отчаянное:

— Пожалуйста, прошу вас! Одну секундочку!

Голос совести оказался сильнее голоса разума. Я замерла и нехотя приложила мобильник к уху.

— Что опять?

— Позвонили из полицейского участка, сказали, что можно забрать Берта.

— И в чем дело? Он взрослый мужчина, сам может до дома добраться.

— Но нужно уладить формальности, а господин Белецкий отказался ехать.

— Вот наказание! — воскликнула я, наблюдая между тем за котом.

А он юлой крутился возле моих босых ног. Вот он кинулся к ботинкам и, зубами ухватившись за шнурки, притащил мне один. Кот пыжился и упирался лапам, чтобы они не скользили, но упрямо тянул обувь ко мне. Потом пришла очередь другого ботинка. Следом появилась моя сумочка и легла рядом. Правда, Стейк не рассчитал силы и опрокинул ее на пол, рассыпав все содержимое.

Кот всеми силами показывал, что мне нужно ехать выручать практически незнакомого человека из беды, но я устала, хотела спать, поэтому потуги питомца и умоляющий голос Михаила вызывали лишь глухое раздражение. Я терялась в догадках, почему Стейк ведет себя так, и от этой неясности еще больше злилась.

— Хорошо, сейчас приеду, — буркнула я, не понимая, почему моя жизнь перевернулась с ног на голову. Кажется, все мужчины, окружавшие меня, сошли с ума!

— Спасибо большое, Виолетта Сергеевна. Вы мне очень помогли.

Я оделась и уже взялась за ручку двери, как услышала грохот и кинулась в комнату. Картина, открывшаяся перед глазами, была достойна кисти художника. Мой кот опрокинул на пол свою переноску. Она легла раскрытой дверкой к полу, и Стейк толкал ее мордой, пытаясь перевернуть. Когда это не получилось, он просто приподнял коробку и ввинтился, как ящерка, внутрь. А потом истошно замяукал.