Три вопроса, которые часто задают юному фокуснику: «Можно ли на это прожить?», «Чем вы занимаетесь целыми днями?» и «Считаете ли вы это серьезной профессией?» Как ни странно, я довольно долго пытался разделить два моих мира. В клинике я не распространялся о своих вечерних выступлениях, а на сцене умалчивал о том, что я медик. Мне не приходило в голову сделать мое хобби профессией. У Кьеркегора есть замечательная фраза: «Нужно жить, глядя только вперед, но нельзя понять жизнь, не оглядываясь назад».

Сейчас мне кажется закономерным, что я годами занимался юмором, кабаре и фокусами, чтобы в конце концов привязать к ним медицину и открыть новую форму передачи знаний – медицинское кабаре. Но когда я начинал, этого направления еще не было. И мир даже не ждал этого. Я был экзотом и выбивался из общепринятых рамок. Научным редакциям я казался сомнительным типом, потому что был слишком веселым. А администраторам кабаре я казался сомнительным потому, что тема медицины традиционно считалась очень серьезной. Комики постоянно шутят о взаимоотношениях мужчин и женщин из-за устойчивого мнения, что люди могут смеяться только над знакомыми вещами. Но отношения «врач – пациент» тоже очень близки людям, и я мало-помалу открывал дверь в мир чудес, где каждый мог найти себя. Медицинское кабаре понравилось зрителям, и я стал все чаще ставить во главу угла не магию, а рассказы о могуществе белых халатов, театре абсурда, творящемся за кулисами больницы, и о надуманном медицинском языке, в котором говорят «идиопатическая дистония», когда не могут точно сказать, что происходит с человеком.

Год жизни в Англии наложил на меня отпечаток – в медицинском и комедиантском смысле. Там я проводил все свободные вечера в стендап-клубах, окончил курсы импровизационного театра и научился по-английски непринужденно чувствовать себя с микрофоном в руках. По юношескому легкомыслию меня не устрашила перспектива поучаствовать в конкурсе юных дарований года в Хакни Эмпайр. Я стал предпоследним. Для немецкого студента по обмену это было настоящим признанием, выказанным родиной комизма.

Я вернулся в Германию, закончил учебу и начал практиковать. У меня появилось свободное время, чтобы снова наслаждаться волшебством, и на меня посыпались дружеские советы.

Я выступил в магическом кружке Германии в отделении «Общая магия с декламированием», победил в отборочном туре и, к моей огромной радости, в 1996 году завоевал немецкое первенство.

Стать профессиональным артистом я смог благодаря случаю. Однажды межпозвоночный диск в шейном отделе позвоночника потрясающей певицы Гайле Тафтс решил сдвинуться, в результате чего я принял участие в полуночном шоу в заведении «Bar jeder Vernunf» в Берлине. Гайле Тафтс выпала из обоймы на многие недели. Все шоу в «зеркальной палатке» были раскуплены, все профессиональные артисты – заняты, и организаторы прислали мне приглашение выступить в 22:30. Так я неожиданно в самом прямом смысле проскользнул в прайм-тайм столицы.

Время, проведенное на детских днях рождения, окупилось через несколько лет. Кто прошел эту проверку, того больше не получится шокировать. Кто может очаровать двадцать детей, того не устрашат и двести в стельку пьяных финских продавцов мобильных телефонов, которые через пару лет составляли мою публику в театре варьете. Конечно, они совсем по-другому представляли себе варьете: полураздетые дамы, ноги в воздух; мой выход, должно быть, стал для них горьким разочарованием. Я пришел во фраке и с цилиндром. И с закрытыми ногами. И с хитроумными каламбурами на немецком. Я сделал ошибку, попытавшись перевести их на английский, – это не омрачило праздничного настроения финнов, но снизило внимательность остальной, немецкоговорящей публики. За годы практически ежедневных выступлений на сцене я узнал: нельзя побеждать всегда. И каждый раз, когда я «умираю на сцене», мне становится ясно, что внимание достается нам в подарок только тогда, когда мы его не ждем. Меня не впечатляют амбициозные жонглеры, которые пытаются переплюнуть себя и всех других, удерживая в воздухе все больше шаров при помощи все тех же двух рук. Мне нравятся «старые волки», излучающие непринужденность и скромность. Они обладают такой же харизмой, что и известные главврачи, которые могут поставить диагноз и вселить в пациента уверенность с первого взгляда.

Я подружился с американским комедийным волшебником по имени Мило. Он и его партнер годами исполняли на сцене один и тот же номер – в Лас-Вегасе, Токио или Берлине. И поскольку это был немой номер, публика всего мира смеялась над одними и теми же шутками. От Мило я научился принципу: «Если хочешь что-то спрятать, поставь это на видное место!» Для исполнения трюка им нужна была ваза, из которой они постоянно выливали воду, так часто и так много, что все удивлялись, откуда же она берется. Очевидно, не было никакого тайного шланга для долива, для этого ваза слишком открыто стояла на столике. Я понял всю наглость этого номера, только когда посмотрел его несколько раз. Пока один волшебник материализовывал на сцене гуся, другой просто заменял пустую вазу полной. У всех на виду. И никто этого не замечал.

Я быстро понял, что каждый «видит» свое собственное чудо и пересказывает события, которых на самом деле не было, весьма авторитетным тоном. «Ваза все время находилась у меня на глазах, никто не мог подойти к ней… Необъяснимо!»

Карьера Ури Геллера стала для меня примером того, насколько сильно могут ввести в заблуждение волшебные фокусы. Даже сегодня он известен как человек, обладающий сверхъестественными силами. Все, что он когда-либо демонстрировал, имеет одно банальное объяснение. Возможно, я слишком остро реагирую на людей, которые утверждают больше, чем могут на самом деле. И все же настоящее чудо израильского фокусника – то, как от него отскакивают все разоблачения. Складывается ощущение, что это «расколдовывание» только усилило восхищение им. Мы еще не раз столкнемся с этим феноменом: иррациональные убеждения не исчезают от их опровержения, человек любит иллюзии больше разочарований. Мы любим иллюзионистов больше, чем просветителей, которые превращаются в людей, портящих веселье.

Все эти ошибки мышления, которыми психология занялась только в последние двадцать лет, давно знакомы и успешно используются фокусниками и целителями, шаманами и шарлатанами. Кроме того, есть ответвление исследований нейронауки, которое занимается нейромагией и пытается понять, как волшебники вводят в заблуждение наш мозг.

Психология обмана

1. Люди не всегда видят то, что происходит у них на глазах, – мы видим то, что нас интересует, то, что нам знакомо, или то, что мы хотим видеть.

2. Очевидное охотно упускается или даже активно скрывается. Известный пример – фильм с баскетбольной игрой: зрителей просили посчитать, сколько раз игроки перекинут мяч туда-сюда. В это время по экрану пробежал мужчина в костюме гориллы, и большинство не заметило его. Истинная правда!

3. Искусство обмана состоит не в том, чтобы усыпить нашу внимательность, а в том, чтобы переключить ее на что-то несущественное. Когда фокусник просит вас потасовать карты или три раза подряд показывает вам пустой ящик, самое время что-то заподозрить.