– Анна, – в комнату заглянула тетя Фира и коротко засмеялась, увидев, что подружки, как два несчастных воробья, тесно прижавшись друг к другу, сидят на диванчике и почти не дышат, – телефон звонит уже во второй раз.

– Спасибо, – Анна взяла протянутую ей Фирой сумочку, в которой протяжно пел мобильный, и посмотрела на экран. – Кирилл, – сказала она, обернувшись к Жене, и поздоровалась: – Здравствуйте, Кирилл Германович. Слушаю вас.

Некоторое время она молчала, лишь загадочно улыбалась, потом, закончив разговор, положила телефон на стол.

– Ради бога, не томи! – вскинулась Женя.

– Завтра я встречаюсь с Юмановым, – сказала Анна. – Все бумаги, касающиеся продажи акций, принадлежащих Веронике, готовы. Я подпишу их и дам номер счета, на который следует перевести деньги. Верну долг тебе и Виноградову, а после…

– Не стоит, – смущенно произнесла Женя.

– Никуда не годный из тебя коммерсант, Субботина! Долги следует взыскивать. Если должника не заставить платить по счетам, то все превращается в благотворительность.

– Женя! – послышался из прихожей голос Фиры. – К тебе ухажер пришел! Гнать его к чертям?!

Женя с опаской покосилась на дверь, но не посмела подняться с диванчика, зато Анна с любопытством выглянула в коридор и рассмеялась, потому что на пороге, широко улыбаясь, стоял Артем Виноградов. Это был высокий худой мужчина, с длинным носом и не менее длинным языком. Тетя Фира выглядела карлицей по сравнению с ним. Она стояла перед Артемом, едва достигая макушкой до области его солнечного сплетения, и хмурилась, но не злобно, скорее ехидно.

– Зачем явился? – полным яда голосом спросила она, глаза ее при этом искрились весельем. – За Женькой? – Она понизила голос: – Раньше не мог приехать?

– Боялся, что она меня выставит, – признался Артем. – Здравствуй, Анна.

Он подошел к женщине и поцеловал ее в щеку.

– Проходи. Что тебе предложить выпить?

– Аня, я… – замялся он, – ненадолго. Хотел новость сообщить, – уже более уверенно добавил он.

– Вот за чашкой чая и сообщишь, – отрезала Анна. – Тетя Фира испекла чудный пирог с малиной и миндалем. Не отказывайся, ты же любишь сладкое! И не волнуйся за Женю. Поверь мне, она будет рада тебе.

– За себя говори, – послышался свирепый ответ, но, увидев Артема, Женя не сдержалась и улыбнулась, потом прокашлялась, стараясь придать своему голосу максимум официальности. – Какие новости?

Артем расстегнул пиджак и присел рядом с Женей, заботливо погладив ее по перевязанному колену. Та не предприняла попытки остановить его руку, нежно изучавшую ее ногу, лишь в волнении раздула ноздри.

– Романова-старшего убили, – сказал он.

Анна от неожиданности прижала ладошку ко рту, сдерживая стон.

– Вот черт! – выругалась Женя. – Кто?

– Значит, не вы, – во весь рот улыбнулся Виноградов, и улыбка его показалась обеим женщинам более чем неуместной. – Похоже, что не только ты одна, – посмотрел он на Анну, уже пришедшую в себя и занявшуюся приготовлением чая, – желала его смерти.

– В СМИ объявили? – спросила Женя.

– О таких вещах, солнышко, по телевизору не сообщают. По своим каналам узнал. – Виноградов поднялся и, подойдя к Анне, взял ее за плечи. – Ты как, Кирсанова?

– Хорошо, – не задумываясь, выпалила она и засмеялась, но тут же вновь стала серьезной. – Лучше не придумаешь! Кто-то очень помог мне, убрав с дороги этого сукина сына. Не придется самой марать руки. Справедливое наказание за все те подлости, которые он совершал. Теперь осталась одна Вероника – и путь к моему сыну открыт.

– Будет лучше, если ты какое-то время не будешь афишировать свое присутствие в городе, – посоветовал ей Виноградов, и в глазах его засветилась забота. – Даже в образе Вероники. Это слишком рискованно.

– Артем, я не могу ждать! Упущу время, и сестра сама продаст акции Юманову, а потом скроется с моим ребенком. Где мы ее тогда найдем?! Нет! Уже завтра я подпишу бумаги о продаже акций. Потом избавлюсь от Вероники и вновь превращусь в Анну Романову. Таким образом, все вернется на свои места. Я стану собой, а Вероника исчезнет. Навсегда!

Кирилл предвкушал встречу с Вероникой. Он думал о ней на протяжении всех последних дней, и эти сумбурные размышления сделали его беспокойным и раздражительным. Свое увлечение мачехой он считал оскорблением по отношению к памяти отца – тот непременно был бы унижен этими чувствами сына. И тем не менее Кирилл не мог заставить себя отказаться от мыслей о Веронике. Он ощущал неловкость, вспоминая ее лицо, и одновременно радовался тому, что вскоре вновь увидится с ней. Столь противоречивые чувства внесли разлад в его размеренную жизнь, наполнив ее суетой и нервозностью, чего с ним прежде не случалось. Леня Саянов, безошибочно уловив изменения в настроении Кирилла, однажды не сдержался и прокомментировал его мучения.

– Почему именно она? – спросил он и, не получив ответа, продолжил: – В чем ее особенность? В том, что она – вдова твоего отца? Запретный плод? Если так, то это глупо. Но если ты считаешь свое увлечение серьезным, то перестань издеваться над собой. Хотя я считаю, что это инфантильно – влюбиться в дамочку, с которой ты виделся лишь несколько раз.

– Мы знакомы уже много лет, – сказал Кирилл и осекся под пристальным взглядом друга.

– Но ты не знаешь ее. Давай смотреть на вещи реально. Вероника – для тебя всего лишь незнакомка. Женщина с улицы, яркая картинка. Вот скажи, какая она?

– Красивая, – не задумываясь, выпалил Кирилл.

– Что и требовалось доказать. Привлекательная внешность всегда впечатляет, но порою она мешает увидеть истинное лицо того, кому ты симпатизируешь. Но еще больше человеку мешают шоры, надетые на глаза, причем им же самим.

– Леня, – скривился Кирилл, – достаточно нравоучений! Что ты хочешь сказать?

– Желаешь уложить ее в постель? Пожалуйста! Только не делай из этого мероприятия шекспировскую трагедию. Нервы, сопли, вздохи, страдания… Ведешь себя как мальчишка и этим раздражаешь меня. Она тебе нравится? – спросил Леня и сам ответил на собственный вопрос: – Вижу, что нравится. Тогда в чем же дело? В самобичевании? В нарушении правил, которые неизвестно кто установил? Ну, говори, – пошевелил он пальцами, призывая Кирилла дополнить этот список препятствий. – Советую все это прекратить. Все недоразумения, которые ты переживаешь, надуманные и поэтому – пустые. Просто, Кира, ты уже год никого не трах… пардон, не состоял в отношениях с прекрасным полом и оттого напрасно дергаешься.

– А ты, как всегда, предельно учтив и мягок, – улыбнулся Кирилл.

– Приходится забывать о вежливости, когда у друга от любви едет крыша.

– Я не сказал, что люблю ее.

– Ты нервничаешь, фокусируешь все свое внимание на объекте влечения. Тебя преследуют навязчивые мысли о Веронике, страстное желание быть рядом с ней. Ты раз двадцать в день фантазируешь о сексе с ней. Ну, не красней, – громко рассмеялся Леня, заметив, как щеки Кирилла покрылись яркими пятнами. – Ты же болен ею! Следовательно, влюблен.