На лице же Париса играет легкая улыбка, за которой можно прочесть как все, так и ничего.

— Как поживаете последние три дня, мадемуазель Борзекс?

— Думаю, вы пришли нынче утром не только поинтересоваться моими делами? Впрочем, так, судя по всему, принято?

— Вы предпочитаете беседовать у нас в тридцать шестом?

— Конечно нет.

— Вот и я так подумал. Мы здесь все люди приличные, можете не сомневаться.

Борзекс качает головой.

— Впрочем, позвольте, я начну с этого… — Он вынимает из бумажника визитную карточку. — Я забыл сделать это в конце нашей первой встречи. — Парис протягивает карточку собеседнице, которая и не думает ее брать, тогда он кладет карточку на низенький столик перед мадемуазель Борзекс. — Ну, так вы держитесь?

Молчание.

— Я чувствую себя так, как может чувствовать себя человек, который только что потерял близкого друга. Как человек, который вдруг узнал, что этот друг лгал ему в течение долгих месяцев.

Парис улыбается:

— Кстати, как раз по поводу лжи… А вы не подумали о том, какие причины могли толкнуть майора Субиза скрывать от вас свое истинное занятие?

Борзекс молчит.

— Я помню, мы уже говорили об этом в субботу, но со временем…

— Нет, мне по-прежнему непонятно, что могло бы оправдать подобное поведение. Надеюсь, вы сможете просветить меня на этот счет. Ведь в полиции…

Теперь настает черед улыбаться Перейре. Дамочка добра, ничего не скажешь.

— Майор Субиз и мы занимались несколько разными делами. И они различаются по многим пунктам. Да и настоящим полицейским его назвать нельзя. Он работал на Комиссариат по атомной энергетике.

На лице Борзекс никакого удивления. «Ей это известно. Интересно, когда она узнала?»

— Есть ли у «Пико-Робер групп» или какого-нибудь из ее филиалов договоры с Комиссариатом?

— Возможно, но я должна уточнить.

— А вы не помните?

— Вы хоть представляете, какое количество документов проходит через меня?

— По правде говоря, нет.

— Очень много. Как бы то ни было, я сомневаюсь, что Бенуа руководствовался желанием выяснить что бы то ни было о деятельности нашей группы. Нам нечего скрывать, а особенно того, что могло бы заинтересовать Комиссариат по атомной энергетике.

— Кажется, в том, что касается связи ПРГ и Комиссариата, Жоэль Кардона придерживается аналогичной точки зрения.

— Кто это?

«Да, она умеет играть в покер».

— Глава Комиссариата. Он никогда про вас ничего не слышал и убежден, что субботняя трагедия связана с личной жизнью. Но вы уверяете нас, что это не так. Кому верить? — Парис выжидает, перед тем как ринуться в атаку. — Видите ли, есть несколько деталей, которые не дают мне покоя. Возможно, наш коллега был убит людьми, которые знали, что делают. Этакие профи, если вам угодно.

Когда Парис произносит «профи», по лицу юрисконсульта пробегает тень.

— Боюсь, я вас не понимаю.

— Были ли у вашего любовника недруги? Может быть, вы кого-нибудь встречали вместе с ним? Может быть, в вашем кругу — карточные долги, например? Не изменилось ли его поведение в последнее время? Может быть, он был более напряжен, чем обычно?

— Вы меня уже об этом спрашивали.

— Я помню, но, знаете, прошло несколько дней и…

— Я все вам сказала.

— Кому могло быть известно о вашем ужине? Кто мог знать, что в пятницу вечером его не будет дома?

— Если это работа профессионалов, то они могли выждать необходимый момент или были уверены, что он окажется дома.

Парис молчит. Перейра тоже. Лица их непроницаемы, взгляды устремлены на Борзекс.

— Мне неизвестно, с кем он мог разговаривать. Я же говорила об этом только моим гостям. Что естественно.

Парис кивает, похоже, он удовлетворен. Он делает вид, что встает, и неожиданно спрашивает:

— Кстати, не знаете ли вы случайно, зачем Субиз мог недавно связываться с двумя следователями по борьбе с мафией в Риме?

Теперь Борзекс не может скрыть своего удивления. И даже некоторого страха, что не ускользает от полицейских.

— У группы ПРГ есть свои интересы в Италии?

Второй раз Борзекс застают врасплох. Она отвечает не сразу, ее охватывает паника, потом она пытается, как может, взять себя в руки:

— Не вижу связи…

— Если только это не связано с вами лично? — произносит Парис.

— Не был ли наш коллега убит из-за вас? — подхватывает Перейра.

— У вас есть связи с мафией, мадемуазель Борзекс? — Это Парис.

— Или вам угрожают? — Перейра.

— Главное, не отвечайте! — Голос Элизы Пико-Робер отрезвляет всех. — Могу я узнать, что происходит? — Она останавливается посредине кабинета. Позади нее трое охранников, застывших в нерешительности.

Борзекс резко поднимается, как будто ее застали врасплох. Тот же порыв заставляет ее схватить со стола визитную карточку Париса и спрятать в карман брюк. Но недостаточно быстро. Начальница все видела. Она догадывается о предательстве и на мгновение недоверие омрачает правильные черты лица этой великолепной блондинки, однако она тут же надевает на себя привычную маску сдержанного безразличия, с которым обычно относится к окружающим.

Перейра также встает — кастовый рефлекс.

Только Парис не шелохнулся. Он не отрывает взгляда от Элизы.

Та также не сводит с Париса глаз. Для них двоих другие не существуют.

— Могу я узнать, по какой причине вы здесь находитесь?

— Мы находимся здесь, чтобы держать мадемуазель Борзекс в курсе последних успехов в расследовании, которое затрагивает и ее. А также для того, чтобы прояснить некоторые моменты, необходимые для продвижения вышеупомянутого расследования.

— Я не уверена, что место и время для этого выбраны правильно.

— Случается, что обстоятельства не оставляют нам выбора. — Парис также встает со своего места. — Однако, думаю, мы достаточно выяснили в настоящее время. — Он протягивает Борзекс руку. — Спасибо за прием и до встречи, мадемуазель Борзекс. — Затем останавливается рядом с Элизой Пико-Робер и откланивается.

Глава ПРГ даже не смотрит в его сторону.

Парис обходит свою собеседницу и протискивается между охранниками, которые не успели предоставить полицейскому необходимый проход.

Перейра быстро прощается и следует за ним.

Элиза закрывает дверь и в ярости набрасывается на Борзекс:

— Вы должны были вызвать меня!

— У меня не было времени.