– Ничего себе радушный прием! Мар, ты офигела?

   Охнула. Не хватало мне только покалечить своих единственных друзей.

– Фаарр, прости! Тебя задело?

– Размечталась! – он пренебрежительно фыркнул. – Но факт остается фактом. Ты чего посудой швыряешься? Ее, между прочим, возвращать надо, – поставил чашку на стол и выдернул у меня журнал. – Что тут у тебя? – и тут же сменил тон. – Где взяла?

– Там, – махнула я в сторону ресторатора.

– Откуда узнала?

– Что узнала?

– Что прессу через него заказать можно.

– Догадалась. Я у нас читала про такое.

– А названия? Без точной формулировки он не работает.

– Подобрала, по аналогии с нашими.

– И сразу получилось?

– Не сразу, но получилось. У нас, кажется, много похожего.

– Ладно, пусть так. Что пишут?

– Не знаю. Я только картинки смотрела, а язык не понимаю, ни одной буквы.

– Да? А сейчас, когда я здесь?

   Я заглянула в верхнюю газету. Ничего не изменилось, те же самые незнакомые закорючки. Отрицательно помотала головой.

– Забавно. Значит, на письменную речь не действует. Придется учить.

– Придется. Фаарр, скажи, что это?

– Это? Женское чтиво: мода, финтифлюшки всякие, сплетни…

– Вот это, – я забрала журнал, открыла на нужной странице и протянула обратно.

– Это? Мар, ты вчера нас вообще слушала?

– Слушала, конкретно с ними что? Их продают, да?

– Да, и поверь, не худший вариант. Секс.

– В смысле?

– В прямом. Для сексуальных услуг. Так понятней?

– И кто их купит?

– Откуда я знаю? Кто захочет, тот и купит.

– Какие-нибудь извращенцы?

– Если повезет, то нет.

– Но скорее всего да, так?

– Мар, чего ты от меня хочешь? Я ничем не могу им помочь. Нам вообще запретили вмешиваться в дела этого мира. Помогать, мешать, даже советовать – запрещено. Понимаешь?

– Нет! Кто и почему?

– Великие. А почему они не объясняют.

– А я? Мне же вы помогаете.

– А ты не этот мир, ты не из Аршанса.

– Фаарр! Пророчество!

– Что «пророчество»? Тебе же сказали, оно не запоминаемое, я не смогу его тебе его пересказать.

– Нет, не то. Что кричал Чокнутый Эльф? Дословно?

– Безумный. Что-то типа: «Аршанс не запомнит». Дословно лучше у Вада спросить.

– Ой, а где он? Ему тут подарок оставили. То есть не тут, там, – я указала на стену.

– Знаю. Она сама рядом ждала. Ты ее видела?

– Видела.

– Малка, его подружка.

– Красивая.

– Ничего так, и не полная дура. Сейчас немного пообщаются и явится.

– Уже явился. Что за проблемы?

– Ваади, скажи еще раз про пророчество, кто его запомнит. Можешь?

– Конечно. «Пророчество! Аршанс не запомнит. Запомнит не Аршанс. Пророчество! Аршанс запомнит. Не запомнит не Аршанс.»

– Вот! Понимаете? «Запомнит не Аршанс» Я – не Аршанс. Я могу его запомнить!

– А дальше: «Не запомнит не Аршанс». Это ты решила не услышать?

– Подожди, никто из Аршанса его запомнить не смог, хотя там есть, что Аршанс запомнит, значит, тот, кто не из Аршанса сможет. Теоретически так?

– Не факт. Возможно, его никто запомнить не сможет.

– Но проверить-то можно? Пойдем?

– Куда?

– К камню, читать.

– Вот прямо так сейчас и пойдем?

– Ну да!

– Мар, остынь. Пока не выясним, как и кто тебя нашел и чем это грозит, мы никуда отсюда не пойдем. Ты – точно. Все, тема закрыта.

– А они? – я ткнула пальцем в сторону журнала. – Что с ними будет?

– Конкретно с ними или вообще?

– Конкретно и вообще.

– Думаю то же, что и все последние годы.

– Кстати, Фаарр, а это сколько?

– Вад?

– Сто сорок один год в вашем исчислении.

– Сколько? Это кошмар длится… Что значит в «нашем исчислении»?

– По времени твоего мира.

– А вашего?

– А в нашем летоисчислении разобраться не может уже никто. Есть точки с сохранившимися…

– Тихо! – прервал его Фаарр и к чему-то прислушался.

   Ваади замолчал на полуслове. Я напряглась, заранее ожидая новой неприятности. Но Фаарр довольно улыбнулся и скомандовал:

– Пора. Пошли.

   И они исчезли. А я забрала журнал и заползла в свое гнездо, курить, рассматривать лица эльфов и плакать.

   Вернулись они всего через три сигареты. Я даже нареветься вволю не успела. Осторожно опустили на пол длинный продолговатый предмет, укутанный в золотистую ткань.

– Мар, выключай свой насморк и вылезай сюда. У нас на все – меньше часа. Давай-ка посмотрим, что у тебя внутри. Готова?

   Знала бы я в чем эта готовность выражается, ответила бы. А так… Выбралась из своего убежища и потопала умываться. Когда вернулась, ткань с вновь доставленного имущества небрежным комком валялась у стены, передо мной стояло, смею догадаться, зеркало. Формой оно больше всего напоминало силуэт нашей матрешки. Деревянная рамка красноватого оттенка инкрустирована белыми и черными камнями, повернутыми к стеклу центральными гранями. А само стекло мерцало, переливалось, разбегалось неровными волнами.

– Сейчас, минутку, пусть успокоится. Не любят они путешествовать.

   Волны, действительно, становились все реже, мерцание и переливы гасли, открывая ровную, чуть замутненную поверхность.

– Все, нормально уже. Маррия, становись сюда, смотрим.

   Остановилась в трех шагах от зеркала, сгорая от любопытства, впилась в него взглядом и ничего не увидела. То есть, абсолютно. Я в нем не отражалась.

– Не понял… Это что? Она пустая?

– Похоже на то.

– Вад, она пробила твою защиту! Как она может быть пустой? Может зеркало накрылось?

– Вряд ли. Скорее, если в ней что-то и есть, то оно другой природы, поэтому и… Хотя нет, бред полный. Может, правда, накрылось. Я Малку позову, проверим.

   Лихорадочно соображала. Все доступные мне источники знаний о потусторонних сущностях в один голос твердили, что в зеркалах не отражаются привидения. Ребята говорили, что из Озера невозможно выйти живым. Получается, что я… Ой, мамочки!