– Я привидение, да?

– Э-э… Мар, с чего такие выводы?

– Я в нем не отражаюсь!

– А-а. Вынужден тебя расстроить – привидения столько не курят и кофе литрами не хлещут. Они вообще ведут очень здоровый образ жизни.

– Но я же не отражаюсь!

– А должна?

– Фар, прекрати, у нее уже глаза блестят. Маррия, эти зеркала не показывают обычных отражений. Они показывают спектр, сейчас сама увидишь. Только не кричи сразу, к нам сейчас придёт…

– Не нагнетай, Вад, она ее уже видела, не успел сказать. А ты держи, успокойся.

   Фаарр протянул мне небольшое зеркальце. Самое обычное, без волн и мерцаний. В нем моя личность с покрасневшими от недавних слез глазами, распухшим носом и всклокоченной прической отражалась просто замечательно. Ох и красавица! Попросить расческу уже не успела. У стены появилась давешняя русалка, кокетливо поправила волосы и послала в нашу сторону воздушный поцелуй.

– Подогреть для ускорения процесса?

– Давай.

   Вокруг Малки возникла едва заметная сфера, отгородившая ее от воды. Русалка шлепнулась вниз, потерла рукой район хвоста ниже талии, смешно сморщила изящный нос, чихнула и погрозила пальцем. А через пару минут ее хвост трансформировался в две стройные человеческие ноги. Девушка встала, натянула символические трусики и помахала рукой. Ваади поманил, сфера медленно просочилась сквозь стену и растаяла.

– Фаарр, я догадалась! Горячо было! Почему не сказал? Быстро трудно! Я обиделась!

– Виноват, Малка, извини.

– Уже не виноват. Уже хороший. Будет весело? Девочкам скажу?

– Нет, не сегодня.

– Малка, мне помощь нужна.

– Я помогу. Ваади мой. Моему помогу. Всегда помогаю. Мы пойдем?

– Потом пойдем, сначала поможешь.

– Уже говорил так. Пойдем сейчас. Ты хороший. Пойдем!

– Малка, мы обязательно пойдем, вот поможешь и пойдем.

– Она – женщина! – а вот и меня заметили. – Твоя? Некрасивая! – и ведь не поспоришь, только что имела возможность лицезреть свою красу неземную. – Или твоя?

– Я ничья, своя собственная, – а как было удержаться и не внести ясность в права владения?

   Эффект получился полностью обратный ожидаемому: русалка забыла про ревность и прониклась ко мне жалостью.

– Бедная! Никто не взял? – у нее даже слезы потекли. – Ты не виновата! Глупые не видят! Ты красивая! Я помогу! Будешь лучше! Будешь дружить? Девочки дружат.

   Вот кто бы отказался от такого предложения? Естественно, согласилась. Трогательную сцену бесцеремонно прервал Фаарр:

– Девочки и мальчики, часики тикают. У нас времени в обрез. Малка, стань сюда.

   Посмотрела она на него очень сердито, явно опять перевела в разряд виноватых, но встала, куда показал.

– Глупое зеркало! Красоту не показывает. Давай разобьем? Будет показывать. Огоньки скучно. Не красиво.

   Ну, это кому как. Мне увиденное очень понравилось. Продолжавшую щебетать Малку зеркало, как и меня, не отражало. Но его поверхность раскрасилась в синий и зеленый цвета. Синий светился ярко и ровно, зеленый немного уступал ему в интенсивности и мерцал.

– Работает, – констатировал Фаарр. – Всем спасибо, все свободны.

– Спасибо Малка, ты пока иди, я приду попозже.

– Дела? Мужчина. Всегда дела. Делай иди. Будем ждать. Будем дружить. Здесь дружить. Иди.

– Нет, Малка, дружить будете потом. У Маррии тоже дела.

– Маррия – ты? Хорошо! Нравится! Дела не надо! Мужчину надо!

– Вад, время! Провожай ее.

– Малка, не обижайся, иди. Вот, возьми, полистаете с девочками, чтобы не скучать.

   И он сунул ей в руки мой журнал, так и раскрытый на странице с эльфами. Русалке хватило одного взгляда, чтобы улыбка сползла с губ, а румянец на щеках сменила зеленоватая бледность.

– Опять? Как тогда? Как потом? Опять плакать? – она повернулась ко мне. – Ты видела? Мы плакали. Молчуньи плакали. Молчуньи не смеются. Молчуньи плачут. Показать?

– Малка! Нет!

– Убери ее!

   Я еще слышала, как они это кричат, но было уже поздно. Сначала видела только глаза русалки, а потом мозг взорвался вереницей образов. Высокая женщина в длинном черном платье, стоит спиной. Перед ней эльф с безжизненно повисшей рукой. Одно движение кисти и рубашка на его груди набухает кровью. Еще движение – кровавая борозда пересекает лицо. Еще – неестественно подгибается нога. Рядом несколько эльфов, застывшие в немом ужасе. Вокруг валяются тела, сверху мелькают черные тени. И хохот. Тот, который я уже слышала. В этот раз он меня не напугал. Я даже не подозревала, что способна на такую ярость, какая сейчас клокотала во мне. А то, что разрывало в клочья мое сердце, было даже не жалостью. Я словно сама чувствовала каждый удар ополоумевшей колдуньи. Это мне ломали кости и хлестали невидимым кнутом. И это было невыносимо.

   А в какой-то миг все прекратилось. Я ошалело смотрела на Ваади, тащившего к стене упирающуюся Малку, на Фаарра, бегущего ко мне со стаканом воды и видела их как в замедленном кино. Нормальная скорость воспроизведения вернулась, когда вода из стакана выплеснулась мне в лицо.

– Мар, ты как? Все нормально?

   Кивнула, не уверенная, что смогу сейчас говорить. Горло, почему-то пересохло и саднило. Слизнула капли воды с губ и жалобно посмотрела на Фаарра. Хорошо, он понятливый. Стакан в его руке сам собой наполнился водой. И еще два раза наполнялся, пока смогла напиться.

– Ты так кричала…

   Кричала? Надо же, а я и не заметила. Попыталась прояснить этот вопрос и не смогла. Голос, похоже, сорвала, только еле слышное сипение получается. Краем глаза зацепила что-то непонятное. Отодвинула Фаарра, чтобы не мешал обзору и остолбенела. Фаарр проследил мой взгляд и застыл рядом, с той лишь разницей, что дар речи его не покидал.

– Мандрагора ползучая… Вад, смотри.

   Выпроводивший, наконец, русалку Ваади пополнил нашу коллекцию столбов.

   В зеркале была радуга. Все семь цветов. Одинаково ярких. Но они не покрывали всю поверхность, как у Малки, а сжались где-то посередине, заполняя собой примерно треть зеркала. Все остальное пространство было залито какой-то серой пеленой. Создавалось впечатление, что радугу со всех сторон окружает густой туман, перекрывая и приглушая ее свечение.

   Подергала Фаарра за рукав, привлекая внимание, и вопросительно кивнула на зеркало. Он молча пожал плечами и толкнул Ваади, тот только развел руками. Что-то эта пантомима ясности не прибавила. Снова дернула Фаарра и кое-как просипела:

– Это что?

– Это спектр, Мар. Полный.