— Чушь какая, — сказал Мейсон.

— Да, я с тобой не спорю, — заметил Дрейк, — просто излагаю их точку зрения. Они и раньше выдвигали абсурдные обвинения, и сейчас от них всего можно ждать. А что там у тебя случилось, Перри? Ты вроде бы в боевых доспехах?

— О, они пытались оказать грубый нажим на миссис Брил.

— Ну и как? Получилось?

— Ничего у них не вышло. — Мейсон, вспомнив сцену в палате, засмеялся. — А как насчет Ионы Бедфорд?

— Она все еще в Милпасе.

— А Пит Ченнери появился?

— По последним сообщениям, пока нет.

— Ладно, тогда займемся игорным домом. Я сейчас в «Диаборн мемориал». Может, подъедешь за мной? Сюда я добирался на такси.

— Минут через десять жди, — сказал Дрейк.

Мейсон повесил трубку, прошел крытым линолеумом коридором к выходу и там на широких мраморных ступеньках наслаждался солнцем и сигаретой, пока Пол Дрейк не подкатил к самому тротуару.

Мейсон сбежал вниз и сел в машину.

— Давай займемся банкиром, завсегдатаем казино, — сказал он.

— О’кей, — кивнул Дрейк, поворачивая руль. — А почему для тебя так важен игорный дом?

— Потому что у нас концы с концами не сходятся.

— Что ты хочешь сказать?

— Заметь, Галленс сообщил Ионе Бедфорд по телефону, что Джордж Трент был в «Золотой тарелке» в субботу вечером и заложил бриллианты за шесть тысяч Долларов. Галленс намеревался выкупить их за три.

— Ну и что?

— Тело Джорджа Трента нашли в его собственной конторе, — продолжал Мейсон. — Из рассказов разных лиц о Тренте ясно одно: когда у него начинался запой, он не брился, не мылся, не менял белье, то есть полностью опустился. Но когда его нашли в конторе, он был аккуратно одет и чисто выбрит. Очевидно, его убили в конторе. Даже если он и отправился в игорный дом и заложил там бриллианты за шесть тысяч, он вернулся вечером к себе, в контору, и так его убили.

— Что ж, это вполне возможно, — рассудил Дрейк.

— Нет, ясной картины все же не получается. Во-первых, он отправил домой ключи от машины. Ясно, что он собирался запить. А вот прихватил ли он с собой бедфордовские бриллианты — вопрос спорный. Положим, прихватил. Все равно трудно поверить, что он заложил чужие бриллианты; вряд ли он настолько потерял голову. Если бы он перед этим пьянствовал два-три дня и утопил в вине чувство реальности и ответственности — тогда другое дело.

— И к чему ты клонишь? — спросил Дрейк.

— А вот к чему: если Трент не закладывал бриллианты в «Золотой тарелке» за шесть тысяч долларов, почему Галленс сообщил Ионе Бедфорд, что он их заложил? Если Трент не закладывал там камни и Галленс заблуждался, но тем не менее явился в «Золотую тарелку» и учинил хозяевам скандал, возможно, они причастны к тому, что с ним случилось. Выяснилось, что в доме Галленса в патрон вывернутой лампы сунули медный пенни и при включении мгновенно перегорели все пробки. Тут вряд ли работал новичок.

Более того, даже в сумке миссис Брил были бедфордовские бриллианты, — продолжал Мейсон. — И если это и впрямь была сумка миссис Брил, еще не доказано, что их извлекли из замшевого пояса, который был на Галленсе. А теперь добавь к сказанному еще один факт: Иона Бедфорд твердо заявила, что это не ее бриллианты, и получается полная неразбериха.

— Еще бы, — сказал Дрейк, — такая путаница, сам черт ногу сломит. И чем больше раскручиваешь дело, тем больше путаницы.

— И потому очень важно раскрутить все с самого начала, — заключил Мейсон. — Я хочу выяснить, закладывались ли бриллианты в «Золотой тарелке».

— Не представляю, чем тебе поможет свидетель, которого мы сейчас собираемся допросить, — усомнился Дрейк.

— Поможет, и вот в каком плане. Допустим, Галленс затеял какую-то игру и просто водил Иону Бедфорд за нос. Допустим, никто ему не говорил, что бриллианты были заложены в «Золотой тарелке»… Или он и не заглядывал в «Золотую тарелку», а просто был в сговоре с Биллом Голдингом.

— Понимаю, — сказал Дрейк. — Ты хочешь все проверить. Правильно?

— Все без исключения, — подтвердил Мейсон.

— Вот и приехали, — сказал Дрейк, подъезжая к стоянке. — Банк как раз напротив.

Они пересекли улицу и вошли в роскошный, облицованный мрамором вестибюль банка, где важно разгуливали полицейские в форме. Служащие за столами диктовали, делали записи, совещались. Кассиры деловито принимали вклады и оплачивали чеки.

— Кто здесь наш свидетель? — осведомился Мейсон.

— Вон тот седой парень слева, — указал Дрейк.

— У него совершенно неприступный вид, — заметил Мейсон.

Дрейк засмеялся:

— Вспомни историю про банкира со стеклянным глазом, Перри. Пошли.

Они приблизились к высокой мраморной перегородке, на которой была медная табличка с фамилией «Мистер Маркуад» Седоволосый с выражением полного безразличия слушал человека, сидевшего напротив. Посетитель ерзал на краешке стула и весь подался вперед; казалось, он хочет вползти на стол, чтобы быть поближе к банкиру.

Наконец мистер Маркуад отрицательно покачал головой.

Посетитель обрушил На него словесный шквал. Банкир снова покачал головой и, давая понять, что разговор окончен, взялся за какую-то корреспонденцию. Мейсон услышал, как он сказал:

— Сожалею, но это совершенно невозможно. — Посетитель медлил с уходом, и Маркуад добавил. — Разумеется, это мое личное мнение, если хотите, я передам вашу просьбу в консультативный совет… Хорошо, я передам им вашу просьбу. За ответом можете явиться завтра в половине одиннадцатого.

Маркуад что-то записал в блокноте, холодно улыбнулся уходившему посетителю и подошел к перегородке, возле которой стояли Мейсон и Дрейк. На его лице появилось выражение ни к чему не обязывающей благожелательности. Мейсон представил, как легко маска благожелательности может смениться на покровительственную учтивость или холодное неприятие.

Дрейк вопросительно взглянул на Мейсона. Тот кивнул:

— Я сам управлюсь, Пол.

Мистер Маркуад перевел взгляд на Мейсона.

— Вы читали сегодняшнюю утреннюю газету, мистер Маркуад? — спросил тот.

— Что вы имеете в виду? — ответил вопросом на вопрос банкир.

Мейсон протянул ему визитную карточку. Маркуад взглянул на нее, и лицо его несколько оживилось.

— Я слышал о вас, мистер Мейсон. О чем конкретно вы хотите справиться?

— Об убийстве Остина Галленса, — заявил Мейсон.

— Ну и ну!

— Я проверяю, чем занимался Галленс незадолго до смерти, — пояснил Мейсон, — У меня есть фотография и в дополнение к ней прекрасный словесный портрет. Если вы не читали газету, мистер Маркуад, позвольте обратить ваше внимание на эту статью.