— И чего, пойдешь, что ли, в строй?

— А что делать-то?

— Не-е… — Мося вздохнул. — Мне туда не надо. Я косить буду.

— Под дурика?

— Это вряд ли.

— А чего? Давай под дурика. У тебя хорошо получится.

— Не-е… Под дурика — это надо приколы всякие показывать. Слюни там пускать или в трусы налить.

— И налей! Первый раз, что ли?

— Не, там надо конкретно все показывать. Чуть не так — расколят. Надо, чтоб по-настоящему. Ногу, к примеру, сломать. Но ногу жалко.

— Бошку пробей. Не жалко.

— Я думал, ты способы какие-нибудь знаешь, — разочарованно вздохнул Мося. — Мне тут сказали кое-какие способы, но пока не знаю, что пробовать.

— Какие еще способы? — Вообще-то Кирилла это не очень интересовало, но разговор как-то тек и позволял проводить время.

— Способы есть. К примеру, курить чай.

— Чай? Это зачем?

— А от чая весь желтеешь. Как больной. Он на печень как-то действует. Что-то такое от него бывает… на «це». Цитрус?

— А может, цирроз?

— О, точно. Но это ж не страшно? Это ж лучше, чем два года мучиться? Легкая ведь болезнь?

— Ерунда, а не болезнь, — согласился Кирилл. — Только водку пить нельзя. И есть только с ложечки. И в туалет ходить через трубочку. А так — фигня…

— Ну вот. А еще — спичка, знаешь? Надо наточить спичку, поковыряться в зубах и в ногу ее воткнуть. Нога пухнет, а никто не догадается, от чего.

— Это знаю. Бабай рассказывал. У них на поселении один мужик себе так сделал, чтоб на работу не ходить. Подействовало — три месяца мучился, орал по ночам. Потом ногу, кажется, отрезали.

— Отрезали ногу? — Мося задумался. — Может, спичка была плохая?

Школьники тем временем уже закончили драться и теперь в соревновательном порядке отжимались от земли. Один куда-то побежал. Очевидно, наскребли мелочи еще на бутылку.

— Колбасный способ знаешь? — таинственно проговорил Мося. — Берешь кусок вареной колбасы грамм на пятьсот, завязываешь в целлофановый кулек — и на теплую печку. Она за неделю такая становится… ну, как бы зелененькая. Главное, дождаться, чтоб кулек сам лопнул.

— И что потом? — хмыкнул Кирилл. — Жрешь ее — и кишки вылазят?

— Не, жрать нежелательно. Сок из нее выжимаешь и мажешь руки, живот, шею. На коже такие белые пузыри вскакивают. Протыкаешь — гной льется. Но не больно. Вот так придешь на комиссию — и там все охренеют.

— М-да… Если сам раньше не охренеешь, — признался Кирилл. — Лучше б ты, Мося, про другое думал. Тебе до армии еще, как до Северного полюса. Еще не доживешь. Нажрешься какой-нибудь зеленой колбасы — и привет.

В этот момент снова послышались шаги. Мося беспокойно завертел головой и вдруг встал.

— Смотри, — удивленно проронил он. Среди поломанных и изрезанных яблонь гордо вышагивал маленький Бивень, преувеличенно широко размахивая руками. Его узкие глаза бегали по сторонам, в зубах торчала сигарета.

У Кирилла вдруг заколотилось сердце. Он боялся, конечно, не Бивня. Он боялся причины, которая заставила того прийти сюда.

Бивень остановился в нескольких шагах, сурово отшвырнул окурок.

— Кира! — громко сказал он. — Я тебя еле нашел. Дрын забиваеть тебе стрелу. Через час под памятником. Будет разбор вопросов, ну, ты знаешь…

И он замолчал, страшно гордый своей важной дипломатической миссией. Потом, обкусив с руки пару болячек, хитро добавил:

— Подмывайся.

— Ничего себе… — с дрожью в голосе проговорил Мося, когда Бивень величественно удалился. — Чего они, а?

— Ничего, — хмуро ответил Кирилл. Ему ни капли не хотелось ввязывать кого-либо в свои неприятности. Тем более от Моей в этом не было бы никакого толку.

— Бить будут, да?

— Не знаю… Может, и будут.

— И ты пойдешь?

— Нет, блин, колбасы тухлой наемся и скажу, что заболел, — со злостью выпалил Кирилл. Он закурил и в сердцах забросил спичку далеко в траву. — И вообще, отвали…

— Слушай… — Мося был необычайно взволнован. — Может, давай это… Я пацанов позову с Гимназии.

— Мои дела, — покачал головой Кирилл. Но, хорошенько подумав, он добавил: — Вообще, ладно. Дуй на Гимназию, скажи, где я. Но пусть только никто не лезет в разговор. Пусть просто побудут… на всякий случай.

— На какой… какой случай? — Мося часто-часто заморгал.

— На такой, — отрезал Кирилл. — До больницы меня донести, если что. Все, вали к пацанам.

Мося умчался сразу. Кирилл же посидел еще некоторое время, размышляя, не сунуть ли ему под майку какую-нибудь арматурину. Потом сказал себе: «Была не была» — и отправился к памятнику.

Дрын и вся его банда были уже на месте. Они поднялись со скамеек и от нетерпения выдвинулись на несколько шагов навстречу Кириллу.

— Надо же, — сказал Бивень, укусив себя за руку, — один идеть, без бабы. А то опять пришлось бы отпустить.

— Храбрый, наверно, — хмыкнул Поршень, глядя на Кирилла из-за чужих спин. — А ведь я говорил… Он и тогда один был, и сейчас. Я говорил, Гимназия за него не подписалась.

— Что ж ты, козел, делаешь? — проговорил Дрын, по обыкновению ухмыляясь. — Не в падлу было черные бабки ныкать? На покойников собрали, а ты, сука, хапнул.

— Я ничего не хапнул, — тихо, но напряженно произнес Кирилл. Но его пока не собирались выслушивать.

— Ты нас кинуть хотел, да? — продолжал Дрын. — Молодец, классно кинул. Пацаны, между прочим, последнее отдавали. Вано колеса от мопеда продал. Шерсть — из бабкиной пенсии принес… А ты, ублюдок, пришел такой с честными глазами… Девочке бедной помочь… Хорошо хапнул, молодец.

— Умный… — многозначительно похвалили из толпы.

— Я не хапал, — процедил Кирилл, и его кулаки непроизвольно сжались.

— А кто ж тогда? — с издевательским добродушием усмехнулся Дрын. — Большие пацаны отняли, да?

— Нет, не большие. Маленькие… Вот он у меня все забрал, — Кирилл ткнул пальцем в Поршня. — И сказал, что сам отдаст.

— Что-о?! — возмущение Поршня было столь же колоссальным, сколь и неподдельным. — Ты это на меня?.. На меня?..

— Дрын, он наших пацанов парафинит, — злобно воскликнул Бивень, подпрыгнув на месте от нетерпения. — Дай я ему чавку выставлю!

— Обожди. Потом выставишь, еще будет время, — взгляд Дрына стал тяжелым. — У тебя еще хватает хамства на ребят парафин гнать? За это отдельно получишь. За брехню, за кидалово, за деньги — за все получишь.

— Я не брал деньги! — почти закричал Кирилл. — Поршень пришел ко мне домой и все забрал. Сказал, сам отдаст.