Расщелина по склону ниспадала.

О, никогда под бледною луной

Так пышен не был тот уют лесной.

Рука Гарри, делая круги, спустилась ниже.

— Гарри, — сказала Молли, охваченная непривычными ощущениями, и уронила книгу.

— Ты великолепна, — произнес он хриплым шепотом, повернув ее лицом к себе. — Я горжусь тобой.

Он улыбнулся и убрал с ее лица завиток волос.

— С-спасибо.

Она не могла отвести от него глаз.

Гарри обхватил ладонью ее затылок и нежно поцеловал. Его поцелуй был слаще меда. Это было похоже на волшебство. Когда Гарри со вздохом отстранился, Молли медленно открыла глаза и улыбнулась.

Возможно, Ксанад не так уж далеко.

— Чертовски не хочется уходить, — грубовато произнес Гарри. — Но как хозяин дома я отвечаю за утреннюю охоту. Надо кое-чем заняться в конюшне.

— Прекрасно, — отозвалась Молли легким тоном. Ей не хотелось показывать, как на нее подействовали его поцелуи. — Я проголодалась. Пожалуй, мне надо позавтракать.

— Отличная мысль. Любовницам нужно хорошо питаться, чтобы у них хватало сил на ночные упражнения.

— Гарри, — укорила Молли. — Ты же знаешь, что я…

Но он не дал ей закончить, заключив в объятия и поцеловав напоследок.

— Я шучу. — Его глаза излучали тепло и добродушное веселье.

— Как приятно видеть тебя счастливым, — прошептала она.

— Я всегда счастлив, — заявил Гарри, направившись к двери гардеробной.

— Нет, — возразила она. — Быть беспутным холостяком не значит быть счастливым.

Он закатил глаза.

— Пусть последнее слово останется за тобой. — Он шагнул в гардеробную, но на пороге задержался. — Желаю тебе хорошо провести время, — сказал он и закрыл за собой дверь.

Это означало, что последнее слово осталось за ним.

Молли прикусила большой палец, обнаружив, что совсем не сердится.

— Ладно, — произнесла она, опустившись на краешек постели.

Пора перестать думать о Гарри и о том, как ему удается быть таким несносным и таким очаровательным одновременно.

Она должна подружиться с другими любовницами.

Хильда пришла в восторг, когда Молли за завтраком сообщила ей о томике Байрона, найденном в библиотеке.

— Алфавит почти одинаковый, — сказала Молли, приступив к яичнице с ветчиной. — Хотя произношение, конечно, отличается. Но думаю, если мы потренируемся, ты сможешь прочитать одно из стихотворении Байрона по-английски. Какое-нибудь коротенькое. Говорят, ты восхищаешься им.

— Я его обожаю, — хмыкнула Хильда, шлепнув ее по спине. — И я выиграю. Мужчины услышат мой голос и захотят переспать со мной. Кого волнует, что я не актриса?

Молли чуть не подавилась тостом.

Афина одарила Хильду свирепым взглядом, затем посмотрела на Молли:

— Тебе некуда девать время, Далила?

Молли улыбнулась:

— А в чем дело?

Лоб Джоан прорезала морщинка.

— В том, что ты помогаешь другим победить в конкурсе.

Щеки Молли зарделись.

— Мне очень жаль, что вам не нравится моя договоренность с Хильдой. Но я обещала ей помочь.

Она откусила тост и принялась жевать, переводя взгляд с Афины на Джоан.

Вот и подружилась.

Джоан резко поставила свою чашку на блюдце.

— С меня достаточно этой чепухи!

Она встала и вышла.

Не успела она скрыться в гостиной, как оттуда донеслось громкое восклицание.

Хильда вскочила из-за стола и поспешила в гостиную. Афина следовала за ней по пятам.

Молли обменялась веселыми взглядами с Банни, и они вместе направились в гостиную, чтобы посмотреть, по какому поводу переполох.

— Чтоб я лопнула, — сказала Хильда.

На пяти стульях, расставленных полукругом, лежали кучки сверкающей бижутерии, а на их спинках висели пять весьма впечатляющих — и по-настоящему скандальных — платьев. Даже без примерки было ясно, что декольте слишком глубокие и соски будут виднеться в вырезе платья.

Джоан помахала запиской, которую держала в руке:

— Мы должны быть в этих платьях во время художественного чтения, таково распоряжение Принни.

Банни подняла одно из платьев:

— Какое изысканное. Наверняка сшито портными его королевского высочества.

Все платья были разных фасонов и цветов, из тончайшего шелка, с роскошной отделкой.

— Какое платье кому принадлежит? — спросила Молли, мгновенно пожалев о своих словах.

Все мигом перестали охать и ахать. Афина подскочила к одному из стульев и схватила платье.

— Это мое! — крикнула она.

— А это мое!

Джоан схватила другое платье, оттолкнув Банни.

Хильда плюхнулась на один из стульев, скрестив руки на груди.

— Мое.

Без платьев остались только Молли и Банни.

— Я не против, чтобы ты выбрала платье, — сказала Молли.

Банни выглядела озадаченной.

— Ты и вправду не возражаешь?

— Конечно.

Молли заставила себя улыбнуться. Печально видёть, что эти женщины не привыкли к проявлению доброты по отношению к ним.

Хильда устремила на нее подозрительный взгляд:

— Никаких друзей. Мы враги.

— Почему? — Голос Молли дрогнул. — Почему мы не можем быть друзьями? Разве дружба не облегчает жизнь?

Джоан покачала головой.

— Не представляю, как ты выжила в качестве любовницы, — заметила она с презрительной гримасой.

Афина вздохнула:

— Вот и ответ. Это вопрос выживания, Далила. Любовницы не могут дружить друг с другом. Мы соперницы. Никогда нельзя полагаться на верность покровителя. Всегда найдутся… другие женщины. — Она смерила Молли взглядом. — Хотя, конечно, у одних больше достоинств, чем у других.

— Но разве мы не можем — хотя бы на одну неделю — забыть о раздорах? — спросила Молли.

— Когда мы соперничаем друг с другом не исподтишка, как обычные женщины, а открыто, участвуя в конкурсе? Джоан покачала головой.

— Вряд ли.

— Это война, — заявила Хильда. — И я пущу всех на дно.

Банни вздохнула:

— Успокойтесь, дамы. Глупо спорить из-за платьев. Они все разных размеров, и нам придется их поменять.