— Ого!

— А потом у Имоджин закружилась голова от танцев, и ее стошнило…

— С детьми это бывает, особенно когда они надевают свои лучшие наряды…

— Да. А когда папа настоял на том, чтобы потанцевать со мной, я так растрогалась, что чуть не заплакала, и… — Она запнулась.

— И?

— Каждый раз, когда я смотрела на тебя, я думала о том, что произойдет… сейчас.

Он усмехнулся:

— Сейчас?

Молли кивнула.

— Прошло так много времени, Гарри. С той ночи в шатре Принни.

Ее щеки окрасились нежным румянцем.

— Да, три месяца и пять дней, — отозвался Гарри, довольный, что велел слугам не появляться до следующего утра.

— И тринадцать часов, — добавила она.

— Действительно. Но нам надо подкрепиться. Устроим собственный свадебный пир.

— Чудесно! — воскликнула Молли.

Оказавшись в кухне, Гарри поставил ее на ноги и огляделся, чтобы убедиться, что кухарка выполнила его указания.

А, вот оно.

Гарри направился к большому щербатому столу и сдернул салфетку с блюда с пирожными, рядом с которым стоял кувшин с молоком.

Молли сжала руки перед собой:

— О, Гарри, ты так предусмотрителен!

— Правда?

Она подошла к нему и крепко поцеловала.

— Да.

Усевшись за стол, она съела два пирожных, одно за другим, и выпила полстакана молока. Затем вздохнула, на этот раз удовлетворенно, и встала.

— Думаю…

— Не надо думать, — перебил ее Гарри, развязывая галстук. — Давай делать.

— Прямо сейчас?

Молли одарила его озорной улыбкой и потянула за галстук.

— Да.

Он склонил голову и поцеловал ее, обвив руками за талию.

— Гарри, — прошептала Молли. — Я больше не могу ждать.

— Кажется, ты уже говорила это раньше, — поддразнил он ее.

— Ты прав. — Она отстранилась. — Хватит болтать.

— Да, хватит болтать. По крайней мере, пока мы не разденемся.

Их одежда мгновенно оказалась на кухонном полу, и Гарри снова подхватил Молли на руки.

— Предполагается, что мы должны заняться этим наверху, на нашем супружеском ложе, — промолвил он, чуть ли не касаясь губами ее груди. — Отнести тебя туда?

— Нет, — выдохнула Молли. — Я не могу ждать.

— Понятно. Только пирожные могут отвлечь тебя от вожделенной цели.

— Сейчас даже пирожные не отвлекут меня, — возразила Молли.

Молли крепко держала Гарри за руку, пока они поднимались по лестнице в спальню.

Прошлой ночью — ее последней ночью как незамужней девушки — ее навестила Пенелопа. Они сидели в ее спальне в доме, нанятом лордом Саттоном на Джермейн-стрит. Пенелопа держала ее за руки, и они всплакнули, сожалея, что с ними нет их матери.

Пенелопа, конечно, знала, что Молли и Гарри провели некоторое время вместе, — для чего, в конце концов, существуют сестры, как не для того, чтобы делиться с ними чудесными новостями?

— Но ничто не может подготовить тебя, — сказала Пенелопа, потирая большими пальцами тыльную сторону ладоней Молли, — к самому… акту.

— Неужели? — при одной мысли о такой возможности у Молли перехватило дыхание.

Пенелопа энергично кивнула:

— О да. Это ни с чем не сравнится: Особенно когда любишь.

— А ты все еще любишь Родерика? — прошептала Молли, забрав у Пенелопы руку, чтобы заправить за ухо выбившийся из прически локон.

Глаза Пенелопы наполнились слезами.

— Больше чем когда-либо. Если Гарри похож на него — а он сделан из того же благородного, красивого, доброго и бесконечно забавного материала, — ты будешь необыкновенно счастлива в качестве его жены.

— И поскольку мы будем замужем за братьями, наши сестринские узы станут еще крепче, правда? — сказала Молли, утирая слезы.

— Да, — отозвалась Пенелопа стесненным голосом.

Они обнялись и еще немного поплакали, но это были счастливые слезы.

И сейчас Молли была на грани того, чтобы узнать, о чем говорила Пенелопа с таким чувством. Пенелопа и мать Гарри — а теперь свекровь Молли — позаботились о том, чтобы в их спальне было тепло и уютно. По обе стороны от камина стояли вазы с белыми розами. Покрывало на постели было призывно откинуто, а в камине горел небольшой, но веселый огонь.

Гарри помедлил, уставившись на дальнюю стену, где висели картины в золоченых рамах и высился на пьедестале бюст лорда Нельсона, подарок капитана Эрроу, который боготворил адмирала.

— Что ты там увидел? — спросила Молли.

— Видишь картину охотничьего домика? — поинтересовался Гарри. — Отец сказал, что мы найдем еще один свадебный подарок в нашей спальне. Мне всегда нравилась эта картина. Ему, кстати, тоже. Наверное, в библиотеке, где она провисела несколько десятилетий, остался на стене темный квадрат.

Молли улыбнулась:

— Как мило с его стороны подарить ее нам.

Гарри схватил ее за руку.

— Нет, Молли, ты не поняла. Это означает… что он подарил нам охотничий домик.

— Неужели?

Гарри издал смешок:

— Отец — раб семейных традиций и считает, что я тоже в курсе всех нюансов. В нашей семье тот, кто владеет картиной, владеет и собственностью.

Он притянул ее к себе и поцеловал.

— Наверное, он понял, что это значит для нас, — промолвила Молли.

— Там мы полюбили друг друга, — отозвался Гарри, прижав к себе ее.

Спустя несколько мгновений они оказались в постели, слившись в объятиях. Молли едва дышала, когда он принялся пощипывать губами ее грудь, и чуть не сошла с ума от желания, когда Гарри завел ее руки над головой и приник к ее губам в поцелуе, поглаживая пальцами средоточие ее женственности.

— Пожалуйста, Гарри, — взмолилась Молли.

Он расположился между ее ног.

— Это может быть больно, — сказал он. — Но только на мгновение. Если ты доверишься мне…

— Конечно, — улыбнулась Молли, коснувшись рукой его щеки.

Гарри схватил ее руку и поцеловал.

— Молли, — прерывисто выдохнул он.

— Гарри, — прошептала она.

Он отвел волосы с ее лица.

— Ты моя любовь, — сказал он. — Навеки.

— А ты моя, — отозвалась она с улыбкой. — Навеки…