Меня тогда очень заинтриговали обстоятельства и время смерти Лэя, но еще в большей степени – психология этого человека.

Вопросы посыпались один за другим…

О чем думал Лэй во время отпуска в Колорадо – ведь это, скорее всего, были его последние дни на свободе?

Бросила ли его семья или осталась ему верной?

Испытывал ли он угрызения совести или продолжал обманывать себя относительно собственной вины?

Гулял ли напропалую?

Ел ли что-то экзотическое, пил ли лучшее вино, какое было в его распоряжении?

Мне тогда показалось, что я обязательно напишу рассказ об этом человеке, но потом, попозже. Решил, что материала на рассказ или, тем более, роман у меня недостаточно.

Прошло несколько лет.

Написав «Чужую боль», я стал шевелить мозгами: какие из известных мне сюжетов имеют потенциал для дальнейших приключений Летти? Тут я и вспомнил новостные материалы о Кене Лэе, как эти новости поразили мое воображение. И я решил направить Летти в гости к человеку, похожему на Лэя, в его последний день на свободе.

Тут важно сделать одну оговорку применительно к телесериалу «Хорошее поведение»: Хавьер в «Рифе заката» и Хавьер в «Хорошем поведении» – это разные люди. Хавьер в «Рифе заката» – настоящий психопат. Летти он в чистом виде использует и безжалостно скармливает ее Джону Фитчу, прекрасно понимая, что она может погибнуть. Хавьер из «Хорошего поведения» так поступить не мог. Вспомните сцену, когда он входит в ванную Дафны Рошфор и видит, что Летти держит его на мушке. Это для обоих – ключевой момент истории. С этой минуты между ними устанавливается потаенная связь, и в итоге каждый становится спасителем для другого.

Именно поэтому мы решили не включать «Риф заката» в первый сезон «Хорошего поведения». Действия и мотивы Хавьера в этой новелле не соответствуют персонажу, который мы разработали для сериала. Более того, вся ее тональность не соответствует тональности первого сезона. «Риф заката» скорее получился, как полноценный ужастик, особенно во второй половине, когда на Летти идет охота на острове.

Вовсе не хочу сказать, что «Риф заката» никогда не попадет в сериал «Хорошее поведение». Если нам повезет и дело дойдет до второго сезона и если мы найдем способ переложить «Риф заката» в соответствии с требованиями сериала, тогда, вполне возможно, эта новелла пробьет себе дорогу на экран телевизора.

1

Из-за прилавка Летти Добеш потянулась к фермеру – долить ему кофе. То ли Дейл, то ли Дэн, то ли Дейв – что-то на Д. Из постоянных клиентов. Мерзопакостный. Заходит к ним в забегаловку несколько раз в неделю. Тощий и долговязый, никаких чаевых, всегда в красном жилете и бейсболке с сеточкой от компании «Джон Дир».

Пока Летти наполняла его кружку, он осклабился и сказал:

– Знаешь, что на тебе шикарно выглядело бы?

Сейчас будет еще тот комплимент.

– Нет, и что же? – спросила она, избегая его взгляда.

– Я.

Теперь она посмотрела на него. Маленькие карие глазки, с летучей искоркой, которую Летти сразу узнала: любитель марихуаны.

– Замечательно, – похвалила она. – С такими талантами надо поздравительные открытки для «Холмарка» сочинять.

Мужчина засмеялся, видимо, раздумывая: это оскорбление или нет?

От печи ее окликнул хозяин.

– Через секунду! – отозвалась Летти.

– Нет, Летиция. Не через секунду. Немедленно.

Она поставила кофейник обратно на подогреватель, вытерла руки о передник. Вдруг ясно нарисовалась картинка: ей семьдесят, она ковыляет по этой забегаловке – где прошла вся ее жизнь – на пораженных артритом ногах, руки скрючились…

Хозяин – потный противный коротышка. Черные джинсы, черные кроссовки, белая рубашка и жуткий галстук с изображением мультяшного Скуби-Ду. Всегда в одном и том же. Летти подошла и увидела, что в правой руке он держит туалетный проволочный ершик.

– Доброе утро, Ллойд.

– Загляни в сортир. Все загажено. Ты вчера должна была все вычистить.

– Ллойд, да у меня минутки свободной…

Он сунул ершик ей в руку.

– Где улыбочка?

– Внутри я вся свечусь.

* * *

Летти яростно отскребала «бороду» из засохшего дерьма, что приросла к унитазу.

Сквозь бетонные стены из игрального автомата доносилась какая-то невнятная мелодия, но в ее голове образовался собственный припевчик:

Когда унитаз засиял девственной чистотой, Летти глянула в маленькое оконце над раковиной. Оно выходило на Океанский бульвар. Курортные коттеджи и многоквартирные дома – все развернуты на восток, в сторону моря.

Оконце было зарешечено – что ж, подумалось Летти, вполне символично. Из тюрьмы она вышла вот уже десять месяцев назад, не принимала никакой дряни целых полгода, но ощущения свободы не было.

Ей тридцать шесть, и вот ее достижения: до седьмого пота чистит сортир в забегаловке.

Да, в тюрьме хорошего мало, но от стен камеры и тюремного двора никогда не исходила такая безнадежность, как от зарешеченного оконца в этом крошечном туалете. В тюрьме ты всегда чего-то ждешь. Там тебя манит свобода, надежда на то, что жизнь пойдет по-другому…

Ей вдруг позарез захотелось принять дозу.

Ты с этим завязала.

Но почему?

Ради Джейкоба.

Надо как-то отвлечься. Вот вернется она в свою социальную гостиницу на той стороне пролива – и чем займется? Можно принять душ, можно выйти побегать. Сделать что-то, чтобы разделаться с этими смертоносными мыслями. Здесь, на работе, она обслуживает клиентов – о другом думать некогда. Ее психотерапевт, Кристиан, говорит ей: мыслям о наркотиках надо поставить заслон. Остановиться, взять паузу и понять, где она ошибается.

Где я ошибаюсь? Мне плохо. Приму дозу – будет хорошо. Вот и всё, куда проще…

Нет, Летти, не так все просто. Одной дозой ты не ограничишься. Начнешь – и пошло-поехало, пока не сломаешься, не отбросишь копыта, не загремишь обратно в тюрьму.

Глаза ее наполнились слезами.

В дверь постучали.

– Минутку!

Летти вытерла глаза. Разгладила свое сине-белое платьишко. Взяла себя в руки.

Подхватив туалетные причиндалы, открыла дверь.

В нише, через которую люди попадали в мужской и женский туалеты, стоял фермер в бейсболке.