– Как это? Прямо так и сказал? Не понимаю,зачем ему тебя убивать… Ведь если он тебя убьет, то вообще никаких денег неполучит.

Маринка всхлипнула и заговорила неразборчиво,словно душевнобольная:

– Ниночка, а я ведь и в самом деле последнююнеделю живу. Последнюю… Если я тебе дорога, если ты меня любишь, то помоги.Тебе доверяют. Ты эти деньги из хранилища возьмешь, в сумочку положишь и мневынесешь… А когда деньги начнут пересчитывать и про кражу узнают, ты полностьюв отказ иди. На тебя никто не подумает. У тебя же внешность ангельская иголосок, словно родниковая вода. На кого угодно подумают, только не на тебя.

– Да ты сама не понимаешь, о чем говоришь!Меня из банка никто не выпустит. На ноги поднимут службу безопасности, тут жепримчатся сотрудники РУВД. Всех будут допрашивать.

– А ты иди в отказ, и все. Может, эти деньгикто другой забрал…

– Да все сразу поймут, что это я. Выяснят, ктои в какое время заходил в хранилище. В РУВД же не дураки. Всю картинувосстановят.

– У вас что, в хранилище никто деньги неворовал?

– Нет, конечно.

– Что, ни одного такого случая не было?

– Ни одного…

В этот момент входная дверь распахнулась, и напороге появился неимоверно пьяный Борис. Он с трудом доплелся до кухни, хотелбыло сесть на стул, но не рассчитал и с грохотом рухнул на пол. Приземлившись,он посмотрел на нас мутными глазами и с трудом выговорил:

– Девки, а вы что на полу сидите? В нашем домеуже стульев нет?

– Где ты так набраться успел? – обеспокоенноспросила Маринка.

– Соседа встретил с первого этажа. У него женав командировку уехала. Дурное дело нехитрое.

– С каких пор ты стал с соседями пить?! – Янахмурила брови.

– С тех пор как узнал, что моя жена – шлюха ипо чужим мужикам шляется.

– Нигде я не шлялась. Я все это придумала,чтобы ты хоть немного почувствовал то же, что пришлось пережить мне. – Япопыталась смягчить ситуацию, потому что знала, сейчас не время выяснятьотношения.

– Что?! Что ты сказала?!

– Что слышал. Нигде я не гуляла. Я просто этисутки у одноклассницы проплакала. Никого не хотела видеть, ни с кем не хотеларазговаривать.

– Что ж ты меня мучила?! Ты что, ни под какиммужиком не лежала?!

– В отличие от тебя я не одобряю случайныеполовые связи. А ты сразу по соседям пошел, выпить просил, как самыйзаконченный алкаш!

– А кто знал… Наговорила мне черт-те чего.Намела пурги. – Борис посмотрел на Маринку и радостно произнес: – Маринка, тыслышала?! Я всегда знал, что у меня жена порядочная, на шлюхе я бы просто неженился. Правда, она у меня с характером, но ничего, притремся. Я ей характерпообломаю.

– Смотри, чтобы я тебе чего не пообломала…

– Да ладно. Я пошутил.

– Если ты по девкам будешь бегать, то непритремся, – сказала я и почувствовала, что очень устала. Устала от сестры с еебредовым предложением… От перепившего мужа, на которого было просто страшносмотреть… И даже от себя. Никогда не думала, что можно устать от самой себя.

– Девки, а у вас выпить есть? – пьянозасмеялся Борис.

– Какие мы тебе девки?! – тут же одернула егоМаринка. – А насчет выпить ты давай завязывай. На тебя смотреть страшно. Тебене выпить, а спать нужно лечь.

– Я сам знаю, что мне нужно! – Борис выпятилгрудь и громко запел: – «Что тебе снится, крейсер „Аврора“, в час, когда утровстает над Невой…»

Мы с Маринкой переглянулись.

– Я его никогда таким не видела… Он у менявообще не пьет, – шепнула я сестре. – Это ж сколько надо было выпить, чтобытаким домой прийти!

– Моли Бога, что он у тебя с балкона непрыгнул. Сама виновата. Довела мужика. Пусть поет, пока не надоест.

– А соседи как же? Поздно все-таки…

– Ничего не случится с твоими соседями. Можноподумать, что из твоей квартиры каждый день пьяные песни доносятся.

– Да у меня всегда тихо. Ты же знаешь.

– Вот именно. Так что ничего, один вечерпотерпеть могут.

Борис раскачивался из стороны в сторону и пелотчаянно громко, со знанием дела, словно был солистом в каком-то военном хоре.

– Во дает! – Маринка присвистнула. – Послушай,а ведь ты не даешь раскрыться своему супругу. Посмотри, сколько у него скрытыхталантов. Голосище-то ведь неплохой. Была бы тельняшка и морская фуражка, мы бысейчас его нарядили.

– И на якорь посадили.

– Посадили бы, а почему бы и нет…

Маринка резко замолчала, на ее глазахпоявились слезы.

– Нина, возьми деньги из хранилища.

– Нет, – возмутилась я. – Я никогда такого несделаю.

– Ну хотя бы на неделю!

– Как это – на неделю? Я же не кредит беру. Аотдавать чем будешь?

– За неделю Борис у себя на фирме эту сумму соборота возьмет.

– Да у него нет такой суммы.

– Я с ним разговаривала. У меня каждый деньимеет значение. Нина, я тебя умоляю. Я тебя заклинаю. Борис деньги принесет, иты сразу в банк их отнесешь. Я тебя умоляю! Я тебе и твоему мужу всю жизньблагодарна буду и клянусь, что больше ни в какие истории не попаду. Промагазины забуду. Как и раньше, стану на рынке торговать, о больших деньгах имечтать перестану.

– Да если Борис из оборота такую суммувытащит, у него все производство остановится!

– Твой муж пообещал мне помочь. Я своюквартиру продам. Она тысяч шестьдесят стоит. Машина – еще десятка баксов, итогоуже семьдесят.

Маринка вновь встала на колени и громкозаголосила:

– Сестра ты моя родная, я тебя умоляю, помогимне купить мою жизнь. Милая, родная, дорогая, единственная… Помоги!!!

Борис прекратил петь и удивленно посмотрел наМаринку.

– Ой, тетки, чего орете? Зачем друг переддругом на колени встаете?

– Борис, ты мне наберешь сто восемьдесят тысячдолларов?

– Какие еще сто восемьдесят тысяч долларов?