Мысли в голове Эбби скачут чуть медленнее, теперь она способна воспринимать реальность немного яснее.

– Да. После Нового года все стало гораздо хуже. – Может, нужно рассказать, что такое со мной уже было, когда мы разбежались с Джейком, думает она и добавляет: – Кажется, я склонна к тревожности.

– Почему вы так считаете?

– Я оказалась в трудной ситуации некоторое время тому назад… – Эбби старается припомнить точно, когда. – С тех пор прошло больше десяти лет. Я рассталась с парнем как раз, когда готовилась к защите.

– Наверное, было тяжело справиться одновременно с двумя проблемами.

Она вспоминает Джейка. Как же он морочил ей голову.

– Я очень тряслась на экзаменах, хорошо это помню. Так накрутила себя, что в первые полчаса мозг будто оцепенел. – Бет смеется и качает головой. – Вот что происходит, когда мы впадаем в панику. Теряешь способность ясно мыслить.

И вновь Эбби удивляется, насколько открыто ведет себя Бет. Психотерапевт, к которому она недолго ходила в Манчестере, держался сухо и разговаривал как робот – будто вслух читал учебник.

– Некоторое время я принимала прозак, – признается Эбби.

– Помогло?

– О, да.

По крайней мере, больше, чем терапия.

– С тех пор были еще периоды тревоги?

– Нет, ничего серьезного.

– Это хорошо.

В последние годы я настолько была занята Каллумом, что почти ни о чем другом не думала.

Немного помолчав, Бет смотрит прямо в глаза Эбби.

– Я хочу кое о чем вас спросить, Эбби, и надеюсь, что вы простите мою прямоту. Когда я начинаю работать с новым пациентом, как сейчас с вами, я обязательно заранее изучаю кое-какие сведения о нем. Самые минимальные – те, что нам передают из больницы. Как я понимаю, вы поступили сюда в выходные. И все-таки я прочитала в истории болезни, что около вашей кровати нашли пустую упаковку темазепама. Муж решил, что вы приняли довольно много таблеток.

Сквозь легкий туман последних нескольких дней начинают проступать воспоминания. Гленн вернулся домой как обычно поздно – вроде бы это был вечер пятницы? – и зашел к ней в комнату, потому что плакал Каллум… Или еще по какой-то причине? Она была такая вялая, что Гленн перепугался и настоял, чтобы ее забрали в реанимацию, где у нее, сонной, вызвали рвоту…

Эбби наконец начинает что-то понимать.

– Из-за этого меня сюда и отправили?

Бет кивает.

– Из-за этого тоже. Муж очень за вас волновался. Упаковка была почти полная.

– Но я ведь ему сказала, что всего лишь хотела уснуть.

– А вы не боялись, что слишком большая доза причинит вред?

– Не такая уж и большая.

– Значит, вы не собирались принимать много таблеток?

– Нет!

Неужели они решили, что я пыталась покончить с собой? Хуже того, неужели и Гленн так подумал?

– К счастью, темазепамом относительно трудно отравиться. Я не специалист, но для этого нужно принять действительно высокую дозу. Обычно от него просто очень хочется спать.

– Я не пыталась отравиться. – Эбби снова заводится. – Я бы ни за что не оставила сына. И не приняла бы всю пачку, как бы плохо мне ни было. Я же объясняла, что выпила всего пару таблеток, чтобы хоть немного поспать.

Бет снова молчит.

– Я говорила это Гленну и людям в реанимации, но меня никто не слушал.

Она пытается восстановить в памяти подробности той ночи… Безуспешно. Возможно, так действуют лекарства. Или стресс. А может, и то и другое разом, но вспомнить, как она попала в Мореленд-плейс, не удается.

Бет все еще не сводит глаз с Эбби. По взгляду понятно: она в растерянности. Она пытается собрать меня по кусочкам, как разбитую посудину, думает Эбби. Я ее не виню. Мне и самой это не по силам.

И вдруг ее осеняет: меня поместили – как это называется? – под надзор с целью предотвращения самоубийства! Вот почему все время кто-то ходит за мной по пятам. Нужно рассказать обо всем подробнее, объяснить.

– Наверное, вышло недоразумение… Я не принимала все таблетки разом. Честное слово.

Бет вопросительно смотрит на нее.

– Ну, хорошо. Я принимала не по одной таблетке за раз, но только по две или три, не больше.

– Понятно. – Бет трет ладонью лоб, словно это поможет выяснить правду. – Ничего, если я спрошу, как долго вы их принимали? Просто эти таблетки могут вызывать привыкание.

– Несколько недель. Хотя я принимала их не каждую ночь.

– Та-ак.

– Я же говорила, мне трудно заснуть, а если не выспишься, то как справиться со всеми делами?

Эбби в отчаянии. Почему Бет ей не верит? В груди вновь растет беспокойство.

– Муж замечал, что вы их принимаете?

– Нет. – Эбби краснеет. Это были его таблетки. Внезапно ею овладевает злость. – В последнее время его почти не бывает дома. Где уж тут заметить.

Бет задумчиво кивает.

– Кажется, теперь картина ясна. Спасибо за откровенность. – Она опять кивает, на этот раз решительнее. – Простите меня за недопонимание.

– И вы меня тоже…

Услышав просьбу о прощении, Эбби смягчается. Наверное, люди стараются сделать для меня все, что в их силах. Все, кроме Гленна. Вместо того чтобы предложить помощь, он отделался от меня.

Пока Эбби размышляет, в дверь опять стучат.

– Да? – откликается Бет.

Это Сангита.

– Вот, принесла, – говорит она, протягивая Эбби маленькую белую пилюлю и стаканчик с водой. – Доктор Касдан говорит, лучше принимать по одной, но сегодня он разрешит еще одну дозу, если вам не станет легче. – Сангита неуверенно улыбается.

Психиатр, наверное, убежден, что у меня будет передозировка, если дать больше, думает Эбби. А Сангита вовсе не такая ужасная – она всего лишь делает свою работу.

В холл, запыхавшись, вбегает женщина средних лет с бейджиком на груди.

– Прошу простить за опоздание, – говорит она, сбрасывая длинный кардиган и поправляя платье. – Меня задержали.

Наверное, что-то с Эбби, думает Майкл. Выглядела она плохо и после обеда так и не вернулась в группу.

Женщина оглядывает присутствующих.

– Кажется, все на месте.

– А что с Эбби? – спрашивает Лилли.

– Сегодня ее не будет.

– С ней все в порядке?

– Об этом нужно спрашивать у нее, Лилли. Меня зовут Бет. Это занятие буду вести я. С большинством из вас мы уже знакомы… А вы, должно быть, Майкл? – Она улыбается ему. – И Карен?